«Вся жизнь Живаго в одноименном романе Б. Л. Пастернака»

Природа это сфера, поглощающая пространство романа. Чтобы понять причины поведения Живаго в определенных ситуациях, нужно разобраться в значении для него природы и ее месте в произведении.

Вся жизнь Живаго инстинктивное стремление раствориться в природе, не сопротивляться ей, вернуться в детство, где внешний мир обступал Юру со всех сторон, осязательный, непроходимый и бесспорный, как лес… Этот лес составляли все вещи на свете… Всей своей полузвериной верой Юра верил в Бога этого леса как лесничего. Даже христианство здесь неизбежно природно: то Иисус представляется человеком-пастухом в стаде овец на заходе Солнца, то цветы провожают Живаго в мир иной, потому что царство растений ближайший сосед царству смерти. В зелени земли сосредоточены тайны превращения и загадки жизни.

Отойдя от Бога, а тем самым и от природы, в пору своей молодости, Живаго во время гражданской войны, когда кончились законы человеческой цивилизации и давление разума ослабело, возвращался в природу через любовь к Ларе. В романе природность любви постоянно подчеркивается: Они любили потому, что так хотели все кругом: земля под ними, небо над их головами, облака и деревья. Да и сама Лара появляется в образе то лебедя, то рябины, а в конце концов становится ясно, что для Живаго Лара воплощение самой природы: Юрий Андреевич с детства любил сквозящий огнем зари вечерний лес. В такие минуты точно и он пропускал сквозь себя эти столбы света. Точно дар живого духа потоком входил в его грудь, пересекал все его существо и парой крыльев выходил из-под лопаток наружу… Лара! закрыв глаза, полушептал или мысленно обращался он ко всей своей жизни, ко всей Божьей земле, ко всему расстилавшемуся перед ним, солнцем озаренному пространству.

Именно тем, что Лара для Живаго олицетворяла всю природу, можно объяснить его инстинктивное к ней стремление. Он должен был в ней раствориться, как тогда в лесу, когда он прилег на лужайке и пестрота солнечных пятен, усыпившая его, клетчатым узором покрыла его вытянувшееся на земле тело и сделала его необнаруженным, неотличимым в калейдоскопе лучей и листьев, точно он надел шапку-невидимку. Растворяясь в природе, человек уравнивается в правах с животными: они единоправные братья даже с насекомым: Бабочка незаметно стушевалась на ней (на сосне), как бесследно терялся Юрий Андреевич для постороннего глаза под игравшей на нем сеткой солнечных лучей и теней.

Возвращение в лес, к началу, когда все были равны, единственный выход для Живаго как творческой личности, в противном случае он постоянно будет чувствовать ущербность своего существования. Он и Лара единое целое, этого требует природа, этого требует его душа. Поля, сиротеющие и проклятые без человека, вызывают у Живаго ощущение жарового бреда: он видит, как по ним змеится насмешливая улыбка диавола; в то время как в лесах, красующихся, как выпущенные на свободу узники, обитает Бог, и на человека нисходит состояние просветления, выздоровления.

Пастернак заставляет Живаго и нас, читателей, чувствовать не только внутренние проявления природы, но и внешние, некоторые из них становятся постоянными вестниками радости или несчастья. Они предвещают будущие события потому, что герои находятся в системе природы, на них она распространяет свои законы, в ее власти и ведении их будущее и прошлое.

Основной вопрос, вокруг которого вращается внешняя и внутренняя жизнь главных героев, отношения с революцией, отношение к революции. Меньше всего и Юрий Живаго, и сам автор были ее противниками, меньше всего они спорили с ходом событий, сопротивлялись революции. Их отношение к исторической действительности совсем иное. Оно в том, чтобы воспринимать историю, какая она есть, не вмешиваясь в нее, не пытаясь изменить ее. Такая позиция позволяет увидеть события революции объективно. Доктор вспомнил недавно минувшую осень, расстрел мятежников, детоубийство и женоубийство Палых, кровавую колошматину и человеко-убоину, которой не привиделось конца. Изуверства белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другое, точно их перемножили.

История доктора Живаго и его близких это история людей, чья жизнь сначала выбита из колеи, а затем разрушена стихией революции. Лишения и разруха гонят семью Живаго из обжитого московского дома на Урал. Самого Юрия захватывают красные партизаны, он вынужден против воли участвовать в вооруженной борьбе. Возлюбленная Живаго Л ара живет в полной зависимости от произвола сменяющих друг друга властей, готовая к тому, что ее в любой момент могут призвать к ответу за мужа, давно уже оставившего их с дочерью.

Жизненные и творческие силы Живаго угасают, так как он не может смириться с неправдой, которую ощущает вокруг себя. Безвозвратно уходят окружавшие доктора люди кто в небытие, кто за границу, кто в иную, новую жизнь.

Сцена смерти Живаго кульминационная в романе. В трамвайном вагоне у доктора начинается сердечный приступ. Юрию Андреевичу не повезло. Он попал в неисправный вагон, на который все время сыпались несчастья… Перед нами воплощение задохнувшейся жизни, задохнувшейся оттого, что попала в ту полосу исторических испытаний и катастроф, которая вошла в жизнь России с 1917 года. Эта кульминация подготовлена всем развитием романа. На его протяжении и герой, и автор все острее воспринимали события как насилие над жизнью.

Отношение к революции выражалось как соединение несовместимого: правота возмездия, мечта о справедливости и разрушения, ограниченность, неизбежность жертв. На последних страницах романа уже через пятнадцать лет после смерти героя появляется дочь Живаго Татьяна. Она переняла черты Юрия Андреевича, но ничего не знает о нем: …ну, конечно, я девушка неученая, без пали, без мамы, росла сиротой. Еще летом 1917 года Живаго предсказал: …очнувшись, мы уже больше не вернем утраченной памяти. Мы забудем часть прошлого и не будем искать небывалому объяснения…

Но роман заканчивается авторским монологом, приемлющим этот мир, какой бы он в данный момент ни был. Жизнь в самой себе несет начало вечного обновления, свободу и гармонию. Счастливое, умиленное спокойствие за этот святой город и за всю землю, за доживших до этого вечера участников этой историй и их детей тиранило их и охватывало неслышимой музыкой счастья, разлившейся далеко кругом. Это итог любви к жизни, к России, к данной нам действительности, какой бы она ни была. Как сладко жить на свете и любить жизнь! О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это… на исходе тягчайшей зимы 1920 года.

Эти философские раздумья выражаются и в цикле стихов, завершающих роман.