«Роман о русской революции (по роману Пастернака «Доктор Живаго»)»

Четыре толстых журнала с плотным шрифтом пугали, но я «мужественно» подступил к ним. Два раза, запасшись терпением, я начинал роман. Дважды откладывал, не справившись с обилием имен и эпизодов в его начале. Книга манила, как не взятая высота. Наконец в третий раз — вчитался. Книга увлекла, взволновала, покорила меня. Когда я вчитываюсь в какое-то произведение, то долго живу созданным автором миром. Так и теперь. Я и до сих пор под впечатлением от «Доктора Живаго».

Революция открылась мне с новой, очень важной стороны, с позиций прав личности, прав каждого человека. Чем отличается изображение революции и гражданской войны в этой книге от того, что я встречал раньше? Это не видение борьбы из стана красных, как в «Разгроме», «Чапаеве», «Школе» и т. д. Это и не изображение ее из стана белых, как в «Тихом Доне», «Хождении по мукам», «Беге» и т. д. Нет, это повествование о событиях, увиденных глазами человека, который не хочет вмешиваться в братоубийственную войну, которому чужда жестокость, который хочет просто жить: иметь семью, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи. Роман назван по имени главного героя Юрия Андреевича Живаго.

…Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси, —

так писал он в одном из стихотворений, выражая свое отношение к революции и войне.

Юрий Андреевич — сын разорившегося миллионера, покончившего с собой. Мать рано умерла. Воспитывался у дяди, который был человеком «свободным, лишенным предубеждений против чего бы то ни было непривычного… у него было дворянское чувство равенства со веем живущим». Блестяще окончив университет, Юрий женится на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. У него любимая работа. Он становится прекрасным врачом. Еще в университете проснулась у него любовь к поэзии и философии. Рождается сын. Все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо врывается война, Юрий едет на фронт врачом.

Первая мировая война — преддверие и исток событий еще более кровавых, страшных, переломных. Героиня романа Лариса считаем, что война «была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий». Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. Об одном из большевиков, Тарасюке, мастере на все руки, рассказывают: «То же самое случилось с ним на войне. Изучил и ее как всякое ремесло… Всякое дело становится у него страстью. Полюбил и военное, Видит, оружие — это сила, вывозит его. Самому захотелось стать силою. Вооруженный человек — это уже не просто человек. В старину такие шли из стрельцов в разбойники. Отыми у него теперь винтовку, попробуй». Очень характерна судьба одного красного партизана, Памфила Палых. Он открыто признается Юрию Андреевичу; «Много я вашего брата в расход пустил, много, на мне крови господской, офицерской, и хоть бы что». Но, видимо, жестокость не для всех проходит даром. Страшна его судьба. Чувствуя возмездие за сделанное, он начинает сходить с ума в тревоге за жену и детей. Наконец, помешавшись, убивает всю семью, которую безумно любил,

Страшно кончается и жизнь Антипоза-Стрельникова, бывшего учителя, добровольцем ушедшего на фронт. В гражданскую он стал большим военачальником, слава его гремела по Сибири и Уралу. «Он стал лелеять мысль стать когда-нибудь судьей между жизнью и коверкающими ее темными началами, выйти на ее защиту и отомстить за нее. Разочарование ожесточило его. Резолюция его вооружила». За жестокость и фанатизм ему дали прозвище Расстрельников. Но Стрельников не был партийцем, истинные лидеры революции не любили его. Поэтому, когда он выполнил свою роль, его хотят предать трибуналу, Затравленный преследованиями, он признается Живаго: «А мы жизнь приняли как военный поход, мы камни ворочали ради тех, кого любили. И хотя мы не принесли им ничего, кроме горя, мы волоском их не обидели, потому, что оказались еще большими мучениками, чем они». Так объясняется бессмысленность стольких жертв. Стрельников убивает себя. Он никому уже не нужен.

Всего несколько лет прожил после гражданской и Юрий Андреевич, потому что никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не может служить, потому что от него требуют не свежих мыслей и инициативы, а лишь «словесный гранит к возвеличиванию революции и власть предержащих». Он задыхается в новом времени. Его трагедия — трагедия миллионов, трагедия думающей и чувствующей интеллигенции России.

Роман Б. Пастернака — это, мне думается, прежде всего книга о высокой любви. Но любовь эта горит на фоне таких страшных событий, подвергается таким жестоким испытаниям, что не выдерживает. Сначала насильно разлучают Живаго с семьей, мобилизовывают, отправляют за границу. Потом угроза трибунала заставляет его расстаться с другой любовью — Ларой. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн взаимопонимания женщины и мужчины. Это можно учить наизусть, изучать в школе, читать вслух на свадьбах. Это идеал отношения мужчины и женщины друг к другу.

Но жизнь неумолима. «Доктор вспомнил минувшую осень, расстрел заложников, кровавую колошматину и человекоубоину, которой не предвиделось конца, Изуверства белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другое, точно их перемножали. От крови тошнило, она подступала к горлу и бросалась в голову, ею заплывали глаза». Революция, войны — это не только судьба страны, это изломанные личные судьбы. Это потерянный дом, потерянные любимые, потерянный покой, уклад жизни, наконец. И об этом роман, Размышления и рассуждения о революции в романе доказывают, что это не «праздник угнетенных», а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. И сегодня, спустя многие десятилетия, трудно сказать, что же дала она, во имя чего лилась кровь, разделилась страна, дав начало огромному русскому зарубежью, которое вобрало в себя лучшие российские умы, оставив «кухарок» управлять государством, ослабив генофонд великой державы…

Вывод, который я сделал из романа, можно высказать так: всякая власть должна стремиться к тому, чтобы люди были счастливы. Но счастье нельзя навязать силой. Счастье каждый человек ищет сам, готового для всех его быть не может. И нельзя ради даже самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми люди наделены уже в силу своего появления в этом мире. И хочется, чтобы нынешние наши перемены принесли как можно меньше бед.

В книге есть очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: «А для того, чтобы делать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, которое не знает общих случаев, а только частные и которое велико тем, что делает малое». Я понимаю это так, что следует думать не только о всеобщем, а потому ничейном благе, но прежде всего делать добро конкретным людям, как бы мало оно ни было. Из капель собирается море. И да здравствует «беспринципность сердца»!