«Начало романа М. А. Булгакова «Белая гвардия» (анализ 1 главы первой части).»

В 1925 году Михаил Булгаков начал писать роман о семье Турбиных, книгу пути и выбора, важную и для нашей литературы, и для истории русской общественной мысли.

О ком и о чем же написал свой роман Булгаков? О судьбе Булгаковых и Турбиных, о гражданской войне в России? Да, конечно, но это далеко не все. Сам автор «Белой гвардии», как известно, своим долгом считал «упорное изображение русской интеллигенции как лучшего слоя в нашей стране». В частности, изображение интеллигентско-дворянской семьи, волею непреложной исторической судьбы брошенной в годы гражданской войны в лагерь белой гвардии.

Посреди разгорающейся гражданской войны образованные и культурные Турбины живут идеалами и иллюзиями прежних светлых лет. Они не понимают, что творится с ними и вокруг них в эпоху перелома. Можно сказать, что мир Турбинных ограничен прошлым. Они даже не знают, что происходит на Украине и за ее пределами. Наивно верят всем слухам и обещаниям. Народ, крестьяне для Турбиных — сила таинственная и враждебная, внезапно возникшая на шахматной доске истории. Потому в основе романа Булгакова — вечная тема исторической слепоты и долгого, трудного прозрения.

Конечно, Турбины сердцем чувствуют, что наступают страшные времена. Эту молодежь, некогда жившую в мире и покое, но оставшуюся без опоры, охватили тоска, тревога, отчаяние. Турбины говорят с горечью: «В сущности, совершенно пропащая страна… И как все у нас глупо, дико в этой стране…». Густая метель революции слепила глаза. И лишь через кровь и смерть наступило, пусть и запоздалое, прозрение.

«Белая гвардия» начинается с точного указания года, который «велик был — и страшен». Автор говорит о быстротечности времени: «дни и в мирные, и в кровавые годы летят как стрела».

Образ сильной метели, вдруг обрушившейся в степи на беспечных путников, встречается уже в первом эпиграфе к «Белой гвардии». Он был взят писателем из повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка». Эта же книга не раз упоминается в романе. Выбор ее, как мне кажется, неслучаен. В книжном шкафу семьи Турбиных, описанном в первой главе, находятся исторические романы Пушкина и Толстого. Они стоят рядом как пророческое напоминание о том, что русская история еще не закончилась и что грядут большие перемены, мятежи и трагедии: «Восемнадцатый год летит к концу и день ото дня глядит все грознее и щетинистей». Пушкинский роман становится здесь одним из символов уходящего культурного уклада, который гибнет в огне революции и гражданской войны.

Действие романа начинается с похорон матери героя. Ее везут в родное гнездо, чтобы похоронить. После этого автор переносится в годы былые, «когда часто читался и пышущий жаром изразцовой печи „Саардамский плотник“, часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях».

Но прошло время, умер отец-профессор, все выросли, только «часы остались прежними и били башенным боем». Этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, — «все семь пыльных и полных комнат», вырастивших молодых Турбиных, — мать в самое трудное время оставила детям.

Уже задыхаясь и слабея, она молила, что хочет видеть детей дружными и любящими. Но как? Ведь все почувствовали, что «давно уже начало мести с севера, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем хуже», что грядут перемены, страшные перемены…

В первой главе автор в строках «Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы…» представляется неким предсказателем. Да, конечно, каждая мать хочет видеть своих детей счастливыми. Но судьба, фатум, рок, поступает с людьми часто не очень гуманно. Да, Турбиным «придется мучиться и умирать», как и многим другим, таким же восхищенным, искренним, возможно даже, по-детски наивным.

У первой части есть еще один эпиграф, взятый из «Апокалипсиса»: «И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими…». Пророческими становятся строчки, которые прочет священник в богословской книге: «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод, и сделалась кровь». Через весь роман проходит мысль Булгакова о величии этой божественной книги.

Первая глава романа полна образами-символами. Во время разговора с отцом Александром Алексей смотрит в окно: «Ветви в церковном дворе закрыли и домишко священника. Казалось, что сейчас же за стеной тесного кабинетика, забитого книгами, начинается весенний, таинственный спутанный лес».

Будущее у Турбиных такое же темное, непонятное, как и этот лес за стеклом… Ясно, что придется пройти через множество лишений, реки крови и смерть, прежде чем понять и увидеть, что же ждет за темными лесами. Что будет тогда, когда перестанет дуть холодный северный ветер, перестанет крутить буран и погромыхивать земля? «Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы…"

Так самое начало книги предвещает безрадостный конец. Роман начался похоронами, а закончится сном… Замкнутый круг, в который попали персонажи этой жизненной драмы.