«Каким предстаёт белое движение в романе М. А. Булгакова «Белая гвардия»?»

В 1923 году в журнале «Россия» появляется известие о том, что Михаил Булгаков заканчивает свой роман «Белая гвардия», охватывающий эпоху борьбы с белыми на юге (1919 — 1920 гг.) В октябре 1924 года Булгаков указывал: «Год писал роман „Белая гвардия“. Роман этот я люблю больше всех других моих вещей».

Фактически материал для романа был выбран неслучайно. Дело в том, что Булгаков оказался свидетелем и даже невольным участником описываемых событий. Вернувшись в Киев в 1918 году, он непосредственно мог наблюдать почти калейдоскопическую смену властей в столице Украины. Сам автор выступает в романе с первых строк, но не в качестве адвоката, а в качестве свидетеля, далеко не беспристрастного, но честного и объективного. Другое дело, что суд в романе ведется не с партийных и не классовых позиций, а с общечеловеческих.

Первая часть «Белая гвардия» — объяснение, в ходе которого выясняется, кто есть кто. Немцы с гетманом и белыми дружинами по одну сторону, мужицкие массы с Петлюрой во главе — по другую. На севере, от куда «метет и метет», — большевики, на Дону — Деникин. Во второй части романа происходит столкновение этих групп. Автор сочувствует белым дружинам, но сохраняет, тем не менее, нейтралитет, поскольку с той и другой стороны гибнут люди, чаще всего, просто обманутые и втянутые в кровавую круговерть. А третья часть — раздумье, авторское раздумье о жизни и смерти, о суетном и вечном.

В романе действует много героев, и автор к каждому из них относится по-разному. Семья Турбиных, их дом, друзья, тихая размеренная жизнь — это и есть белая гвардия. В этом доме присутствует высокая культура быта, традиций, человеческих отношений. Дом Турбиных не назовешь бедным. Это профессорский дом. Но и обитатели его, и вещи начисто лишены высокомерия и чопорности, ханжества и пошлости. Они радушны и сердечны, снисходительны к слабостям людей, но не примеримы ко всему, что за порогом порядочности, чести, справедливости.

Чем дальше идет размежевание, тем трагичнее выглядит положение Турбиных и всей той части интеллигенции — армейских офицерыхов, «сотни прапарщиков и подпоручиков, бывших студентов… сбитых с винтов жизни войной и революции». У них нет ничего общего ни с немцами, ни с гетманом, ни с «гадами», выметенными из обеих столиц метелью революции. Но именно они и принимают на себя самые жестокие удары этой метели, именно им придется мучиться и умирать".

И эти люди убеждены, что смертельная опасность нависала над всей культурой, над тем вечным, что растилось веками, над самой Россией. И вот, сочувствуя в душе мужикам, которых грабят и расстреливают немцы и на шее которых при гетмане вернулись «помещики с толстыми лицами», но еще больше страшась мужицкой дубины, стекаются они под белые знамена. Что бы драться на смерть.

Вот Шервинский сообщает всему Дубинскому кружку потрясающую новость. Государь император вовсе не убит и недавно благословил господ офицеров на формирование армии, которою он лично намерен вести на большевицкую Москву.

И Турбины, и гости их ошеломлены. Турбины будут пить за «здоровье его императорского величества», и троекратное ура потрясет стены дома так, что Лисович внизу вскочит с постели в холодном поту, и грянет мощное «Боже царя храни». Словом, настанет минута высочайшего подъема. А на следующий день в Александровской гимназии, где формируется одна из белых дружин, офицеры, чтобы поднять настроение конкуров и гимназистов, сорвут кисею с картины, изображающий русские войска на Бородинском поле. И вылетит перед дружиной на кровном аргамаке лысоватый и сверкающий царь, укажет обнаженным палашом на Бородинские поля, на чёрную тучу русских истоков, покрывающую даль. И зазвенит над колонной дружины песня: «Ведь были ж схватки боевые…»

Сама русская история, как кажется Турбиным, готова вступить за них и дать им силу, и дать им новое воспитание. Но как ни торжественны подобные сцены, над каждой из них витает дух авторской иронии.

К числу основополагающих нравственных понятий, утверждаемых Булгаковым в романе, в первую очередь, относится понятие чести. Турбины, Мышлаевский и все их друзья, даже легкомысленный и тщеславный Шервинский, прежде всего, люди чести. Антиподом их в романе выступает Тальберг. Призрение Алексея к Тальбергу объясняется даже не тем, что он бросил Елену в такие минуты. Это Алексей называет мелочью и вздором. Беда Тальберга в том, что он, по словам Турбина, «…чертова кукла, лишенная малейшего понятия о чести!»

Булгаков рассказывает о трагических событиях очень живо, реалистично, объективно. Белых юнкеров он показал не злодеями, а обыкновенными юнцами из определенной классовой среды, терпящими крушение со своими дворянско-офицерскими «идеалами».

Булгаков оставил героев «Белой гвардии» на перепутье. Он показал, как оторвались они от белых, хотя и не пришли пока в лагерь большевиков. Пройдут годы, прежде чем интеллигенты типа Турбиных поймут истинные причины революции и поддержат ее. Поэтому слишком многого требовали от Булгакова, обвиняя его в том, что Турбины так и не примкнут к большевикам. Художник не мог поступиться правдой истории.