«Роль эпиграфа и образ матери в поэме Ахматовой «Реквием»»

Одни я в мире подсмотрел Святые, искренние слезы — То слезы бедных матерей! Им не забыть своих детей, Погибших на кровавой ниве, Как не поднять плакучей иве Своих поникнувших ветвей...
Н. Некрасов

Хотелось бы начать свое сочинение словами Е. Евтушенко об Анне Андреевне Ахматовой: «До сих пор продолжается и, возможно, будет еще долго продолжаться спор: кого считать первой женщиной- поэтом — Ахматову или Цветаеву? Цветаева была поэтом-новатором. Ахматова не была новатором, но была хранительницей, а точнее — спасительницей классических традиций от поругания моральной и художественной вседозволенностью. Она сохранила в своем стихе и Пушкина, и Блока...»
Ахматова — женщина-поэт, женщина-историк, но прежде всего женщина-мать, что также не могло не найти отражения в ее творчестве. Нет надежнее защиты и крепче опоры, чем мать. Что бы ни случилось — она рядом. Ее голос, ее взгляд, ее руки — вот нить, которая связывает ребенка с миром.
В литературе образ матери — это не всегда конкретное лицо. При необычайной конкретности переживаний мать — носитель бесконечного множества биографий и судеб.
Таким носителем обобщенного начала является, на мой взгляд, мать в поэме А. А. Ахм «Реквием».
Над лирическим циклом «Реквием», позднее называемым поэмой, Ахматова работала с 1934] по 1940 гг. и в начале 1960-х гг. Долгое время поэма не могла быть опубликована в нашей стране. Только в 1987 г. она, наконец, увидела свет, спустя 21 год после смерти Ахматовой. Однако в Мюнхені она была опубликована на 24 года раньше, в 1963 г., практически сразу после того, как Ахматова закончила работу над ней. Изначально поэма носила название «Фонтанный дом». Поэт говорит от имени народа и для народа. «Реквием» — произведение автобиографическое, в нем Ахматова отобразила весь ужас, который ей пришлось пережить и во время революции, и во время Великой Отечественной войны. Е. Евтушенко писал о «Реквиеме»: «Эта материнская трагедия (имеется в виду арест сына Льва Гумилева) объединила Ахматову с сотнями тысяч российских матерей, от которых «черные маруси» увозили их детей. Родился «Реквием» — самое знаменитое произведение Ахматовой. Это плач, но плач гордый».
Показать бы тебе, насмешнице И любимице всех друзей, Царскосельской веселой грешнице, Что случилось с жизнью твоей. Как трехсотая, с передачею,, Под Крестами будешь стоять И своей слезою горячею Новогодний лед прожигать. Там тюремный тополь качается, И ни звука. А сколько там Неповинных жизней кончается...
Эпиграфом же к поэме стоят следующие строчки:
Нет, и не под чуждым небосводом, И не под защитой чуждых крыл. Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был.




Эпиграф ко всей поэме и отдельные эпиграфы к главам указывают на то, что содержание поэмы нельзя сводить к личной трагедии, что это народная поэзия, историческая. Связующими звеньями всех частей поэмы являются голоса историка, поэта и образ матери.
Гневный голос поэта — страдающего гражданина своей страны — слышится в шести главах поэмы (плюс эпиграф). Ахматова уже в эпиграфе открыто заявляет.о своем предназначении, о своей главной! роли в жизни — роли поэта, который разделил со своим народом трагедию страны. Сразу после эпиграфа слышится голос поэта и в прозаическом отрывке «Вместо предисловия», и в «Посвящении», и в третьей и четвертой главах.
Где теперь невольные подруги Двух моих осатанелых лет? Что им чудится в сибирской вьюге, Что мерещится им в лунном круге? Им я шлю прощальный мой привет.
Десятая глава открывается эпиграфом «Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи» —это поэтическая метафора, с помощью которой поэт может, увидев как бы со стороны, передать трагедию, происходящую с матерью. Появляется символический образ — Богородица: А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.
Поэт слышит голос Иисуса (и своего сына): «А Матери: "О, не рыдай Мене..."», но не слышит голоса Матери: «А там, где молча Мать стояла...»
Нет таких слов, которые способны передать ее состояние, ощущение ее вины, ее бессилие при виде страданий и смерти сына. В этом образе Богородицы переданы страдания всех матерей, дети которых убиты. Богородица оплакивает каждого погибшего ребенка, как своего, и любая мать, потерявшая своего сына и оплакивающая его, сближается с ней. Поэтому голос матери слышится в семи главах, которые повествуют о страданиях «земной» матери. Ее монотонный голос-молитва едва слышен. То плач о происшедшем, о своей судьбе и судьбе сына. Очень личный. По жанру это не то молитва, не то причитание: «Буду я, как стрелецкие женки, под кремлевскими башнями выть». Во все времена судьба сыновей и мужей — воевать и погибать, жен и матерей — их оплакивать. Очень личная трагедия одной матери и одного сына незаметно становится всеобщей. Приговор сыну — смерть для матери, для любой матери. Поэма не была бы народной, если бы ее содержание свелось только к семейной трагедии.
Во второй главе много повторов. Неотвязная мысль, сводящая с ума, вдруг сменяется трезвым осознанием невозвратности происходящего. Осознан приговор судьбы: «Муж в могиле, сын в тюрьме», и звучит просьба-мольба: «Помолитесь обо мне...» А впереди только безумие и смерть— как К высшее счастье и спасение от ужаса жизни:
Уже безумие крылом
Души накрыло половину, И поит огненным вином И манит в черную долину.
Ни поэт, ни историк не приходят на помощь матери. Она страдает одна. Это страдание особенно ярко представлено в последней главе. Слышится женский крик-вой, с которым сливается и голос матери: Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.
Три голоса, звучащие в поэме: историка, поэта, матери — в конце произведения сплетаются с голосами целого Поколения, всего народа. А горе матери (автобиографическая страница) делает картины всеобщей трагедии более проникновенными и личными. Анна Ахматова своей поэмой отдала дань всем, кто, как и она, пережил ужасы 1930-1940-х гг., всем матерям, кто потерял своих детей в эти суровые годы.