«Поэма А. Ахматовой «Реквием»»

Главным творческим достижением А. Ахматовой в 30-ые годы 20 века явилась, на мой взгляд, поэма «Реквием». Над лирическим циклом «Реквием», позднее названым ею поэмой, Ахматова работала в 1934 — 1940 годах, а затем и в начале 60-х годов.

Эта поэма посвящена годам «большого террора» и страданиям репрессированного народа. Л. Озеров писал об этом произведении: «Именно в „Реквиеме“ особенно ощутим лаконизм поэта. А звучит „Реквием“ как эпопея, месса, выглядит как собор…». В «Реквиеме» Ахматовой разворачивается настоящая драма, настоящее многоголосие. Мы всё время слышим разные голоса — то простой бабы, то вдруг — поэтессы, то перед нами Мария. Всё это сделано в соответствии с законами жанра реквиема.

Но на самом деле Ахматова не пыталась создать народную трагедию. «Реквием» — это всё-таки автобиография поэта, потому что всё описываемое в ней произошло с самой поэтессой. Вместе с тем, ее лирическая героиня — это носитель множества биографий и судеб.

Поэма состоит из десяти стихотворений, прозаического Предисловия, названного Ахматовой «Вместо предисловия», Посвящения, Вступления и двухчастного эпилога. Кроме того, поэме предпослан эпиграф из стихотворения «Так не зря мы вместе бедовали…». Личное в этом произведении («голос твой») восходит к общему, сливаясь с ним.

Сюжетный центр поэмы— 5 и 6 главы. Обе они посвящены сыну и движению Времени — времени его заключения. Этим двум центральным главам предшествуют четыре коротких, в которых звучат различные голоса. Первый — женщины из российской истории, может быть петровской эпохи; второй— женщины из русской (казачьей) народной песни; третий — женщины из трагедии, близкой по стилю к шекспировской; четвёртый— некий голос, обращающийся к Ахматовой десятых годов и к Ахматовой тридцатых годов 20 века.

Интересно, что «Реквием» — поэма, по жанру схожая с «Двенадцатью» Блока. Общим для обеих поэм, как мне кажется, является евангельский конец: в «Двенадцати» — Христос, ведущий красногвардейцев в будущее, в «Реквиеме» — Христос, умирающий на кресте и произносящий свои последние слова.

Каждое из десяти стихотворений, составляющих поэму, лирическое. Фрагментарность свойственна почти каждой главке поэмы. Это может быть отрывок народно-исторического сюжета, песня, без начала и конца, фрагменты из Евангелия. Гневный голос поэта — страдающего гражданина своей страны — слышится в шести главах поэмы (плюс эпиграф). А. Ахматова, продолжая пушкинскую традицию «глаголом жечь сердца людей», уже в эпиграфе открыто заявляет о своей позиции, о своей главной роли в жизни — роли поэта, который разделил со своим народом трагедию страны:

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Она не конкретизирует, где это «там» — в лагере, за колючей проволокой, в ссылке, в тюрьме. «Там» — это значит вместе, в широком смысле слова. Она не говорит «была на родине», просто не может выговорить в этом контексте, поэтому использует свой любимый прием — создание образа через отрицание: «не под чуждым небосводом». И сразу же после эпиграфа мы слышим голос поэта в прозаическом отрывке.

«Вместо предисловия» и в «Посвящение» — очень важны для понимания поэмы. «Вместо предисловия» — это завещание ей, поэту, наказ «это… описать». Завещание, потому что все стоящие в этой очереди, — отверженные, «прокажённые», хуже мертвецов («мёртвых бездыханней»), «живут» в своём мире страха и нищеты. И это народ, а поэт — его часть и поэтому разделяет с ним его гибельную судьбу.

Десятая глава поэмы — поэтическая метафора, с помощью которой поэт может, увидев как бы со стороны, передать всю трагедию, происходящую с Матерью. Каждая из матерей, потерявших сына, подобна Богоматери. Поэт слышит речь Иисуса (и своего сына), но не слышит голоса Матери. Нет таких слов, которые способны передать её состояние, ощущение ею вины, её бессилие при виде страданий и смерти сына. Возникает вопрос: если Иисус погиб ради людей, ради спасения их душ, искупив все грехи мира, то ради чего погибает сын, чьи грехи, он должен искупить? Ответа нет, так как туда:

Где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

В образе Богоматери сливаются все матери мира, детей которых убивают. И если Иисусу — смерть, ей — страдания: старость, страх, молитва. Богоматерь уже много веков оплакивает каждого невинно гибнущего ребёнка, и любая мать, теряющая сына, степенью своей боли как бы сближается с ней. И нет спасения.

Постепенно к «Эпилогу», его первой части, голоса сливаются: голос матери и поэта начинают звучать нераздельно. Здесь «раскол на страдающего и пишущего» сменяется осознанием невозможности что-либо изменить, чувством вины и безнадёжности. Очень личная трагедия одной матери и одного сына незаметно становится всеобщей — в пространстве России и во времени.

Неотвязная мысль сводит с ума «тень», а не женщину, которая больше не может страдать. Она, в поисках спасения, видит себя отстранённо, глазами «месяца». И вдруг все это сменяется трезвым осознанием невозвратности происходящего. Осознан приговор судьбы: «Муж в могиле, сын в тюрьме». Впереди только безумие и смерть, как высшее счастье и спасение от ужаса жизни. Природные силы предрекают тот же итог («тихий Дон», «жёлтый месяц», «огромная звезда», «ночи белые», «шелест лета»). Но смерть не приходит. И «каменное слово» приговора падает «на… ещё живую грудь». Теперь мать молится не Богу, но смерти, так как не может «снова научиться жить». Каждая из глав бесконечного горестного монолога матери всё более трагична, но невыносимее всего лаконизм последней, самой страшной — девятой главы. Смерть не приходит. Память жива. Она становится главным врагом. Героиня решает: «Надо память до конца убить», окаменеть, чтобы не помнить сына. Выхода нет.

Слова «Реквиема» обращены ко всем «умершим» на семьдесят лет согражданам. Тем, кто сажал, и тем, кто сидел. Тем, кто мучил, и тем, кто был замучен. И в этом смысле это глубоко народное произведение. В небольшой по объёму поэме показана очень горькая страница жизни всего народа. Три голоса, звучащие в ней: матери, поэта и историка — в конце поэмы сплетаются с голосами целого поколения, всего народа.