««И я молюсь не о себе одной» (поэма Анны Ахматовой «Реквием»)»

Судьба Анны Ахматовой даже для нашего жес­токого века трагична. В 1921 году расстреляли ее мужа, поэта Николая Гумилева, якобы за соучас­тие в контрреволюционном заговоре. Что из того, что к этому времени они были в разводе! Их по-прежнему связывал сын Лев.

Судьба отца повторилась в сыне. В тридцатые годы по ложному обвинению он был арестован. «В страшные годы ежовщины я провела семнад­цать месяцев в тюремных очередях в Ленингра­де», — вспоминает Ахматова в предисловии к «Реквиему».

Жутким ударом, «каменным словом» прозву­чал смертный приговор, замененный потом ла­герями. Затем почти двадцать лет ожидания сы­на. В 1946 году выходит «знаменитое» ждановское постановление, которое оболгало Ахматову и Зощенко, закрыло перед ними двери редакций журналов.

К счастью, поэтесса смогла выдержать все эти удары, прожить достаточно долгую жизнь и пода­рить людям чудесные стихи. Вполне можно согла­ситься с Паустовским, что «Анна Ахматова — це­лая эпоха в поэзии нашей страны».

Анализировать такое сложное произведение, как поэма «Реквием», трудно. И, конечно, я смогу сделать это только поверхностно. Лирический ге­рой — двойник автора-поэта. Это способ выраже­ния авторских чувств и мыслей. Соотношение между лирическим героем и поэтом примерно та­кое, как между вымышленным литературным ге­роем и реальным прототипом.

Анна Ахматова часто пользуется эпитетами. Эпитет — художественное определение. Оно вы­ражает отношение автора к предмету путем выде­ления какого-то наиболее важного для него при­знака. Например, у Ахматовой — «кровавые сапо­ги». Обычное — «кожаные» в сочетании со словом более чем простое определение «сапоги» — не будет эпитетом.

Метафора — употребление слов в переносном смысле и перенесение действий и признаков од­них предметов на другие, в чем-то сходные. У Ахматовой: «А надежда все поет вдали», «Легкие ле­тят недели». Метафора — это как бы скрытое сравнение, когда не называется предмет, с кото­рым сравнивают. Например, «желтый месяц вхо­дит в дом» — метафора. А если: «желтый месяц входит», как гость, то это уже сравнение.

Антитеза — противопоставление, в котором со­четаются резко противоположные понятия и представления. «...И мне не разобрать теперь, кто зверь, кто человек». Все эти поэтические приемы и возможности Анна Ахматова мастерски исполь­зует для формулирования главной мысли.

Главная мысль поэмы «Реквием» — выражение народного горя, горя беспредельного. Страдания народа и лирической героини сливаются. Сопере­живание читателя, гнев и тоска, которые охваты­вают его при чтении поэмы, достигаются сочета­нием многих художественных средств.

Интересно, что среди них практически нет ги­пербол. Видимо, это потому, что горе и страдания настолько велики, что преувеличивать их нет ни нужды, ни возможности. Все эпитеты подобраны так, чтобы вызвать ужас и отвращение перед на­силием, показать запустение города и страны, подчеркнуть мучения.

У Анны Ахматовой — тоска «смертельная», шаги солдат «тяжелые», Русь «безвинная», арестант­ские машины — «черные маруси»... Часто употребляется эпитет «каменный» — «каменное сло­во», «окаменелое страдание» и т. д.

Многие эпитеты близки к народным понятиям — «горячая слеза», «великая река» и т. д. Вообще же народные мотивы очень сильны в поэме, где связь лирической героини с народом особая:

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый холод, и в июльский зной

Под красною, ослепшею стеною.

Обращает внимание последняя строчка. Эпите­ты «красная» и «ослепшая» по отношению к стене создают образ стены, красной от крови и ослеп­шей от слез, пролитых жертвами и их близкими.

Сравнений в поэме немного. Но все, так или иначе, подчеркивают глубину горя, меру страда­ний. Некоторые относятся к религиозной симво­лике, которую Ахматова часто использует. В по­эме есть образ, близкий всем матерям, образ матери Христа, молча переносящей свое вели­кое горе. Некоторые сравнения не изгладятся из памяти:

Приговор...

И сразу слезы хлынут,

Ото всех уже отдалена,

Словно с болью жизнь из сердца вынут...

И вновь столь любимые Ахматовой народные мотивы — «И выла старуха, как раненый зверь», «Буду я, как стрелецкие женки, под кремлевскими башнями выть».

Надо вспомнить историю, когда Петр I сотнями казнил мятежных стрельцов. Ахматова как бы оли­цетворяет себя в образе русской женщины вре­мени варварства (17 век), которое вновь верну­лось в многострадальную Россию.

Больше всего, мне кажется, в поэме использо­вано метафор.

«Перед этим горем гнутся горы...» С этой мета­форы начинается поэма. Метафора позволяет до­биться удивительной выразительности. «И корот­кую песню разлуки паровозные пели гудки», «звезды смерти стояли над нами», «безвинная корчилась Русь».

А вот еще: «И своей слезой горячей новогодний лед прожигать». И вот еще один мотив, очень сим­воличный: «Но крепки тюремные затворы, а за ни­ми каторжные норы...» Есть и развернутые мета­форы, представляющие целые картины:

Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх,

Как клинописи жесткие страницы

Страдание выводит на щеках.

Мир в поэме как бы разделен на добро и зло, на палачей и жертвы, на радость и страдания:

Для кого-то веет ветер свежий,

Для кого-то нежится закат —

Мы не знаем, мы повсюду те же,

Слышим лишь ключей постылый скрежет

Да шаги тяжелые солдат.

Здесь даже тире подчеркивает антитезу, исполь­зующуюся очень широко. «И в лютый холод, и в июль­ский зной», «И упало каменное слово на мою еще жи­вую грудь», «Ты сын и ужас мой» и так далее.

В поэме много и других художественных средств: аллегорий, символов, олицетворений, удивительны комбинации и сочетания их. Все вместе это создает мощную симфонию чувств и переживаний.

Для создания нужного эффекта Ахматова упо­требляет почти все основные стихотворные раз­меры, а также различный ритм и количество стоп в строках.

Все эти средства лишний раз доказывают, что поэзия Анны Ахматовой, действительно, «свобод­ная и крылатая».