«Проблема взаимоотношений между миром и личностью в драме А. Н. Островского «Гроза»»

«Гроза» — одна из тех пьес А. Н. Островского, которые и в наши дни пользуются неизменной популярностью. В центре авторского внимания находится кризис патриархального мира и патриархального сознания. Но вместе с тем пьеса оказывается гимном живой душе, которая отважилась на смелый протест, на противостояние окаменевшему миру. А эта проблема будет актуальна во все времена.

Классицистическая «окаменелость» персонажей глубоко соответствует всей системе патриархального мира. Это его неспособность к изменениям, его яростное сопротивление всему, что не соответствует его законам, порабощает всех, входящих в круг патриархального мира, формирует души, неспособные существовать вне его замкнутого круга. Безразлично, нравится им эта жизнь или нет — в другой они жить просто не сумеют. Герои пьесы принадлежат к патриархальному миру, и их кровная с ним связь, их подсознательная от него зависимость — скрытая пружина всего действия пьесы; пружина, заставляющая героев совершать по большей части «марионеточные» движения. Автор постоянно подчеркивает их несамостоятельность, несамодостаточность. Образная система драмы почти повторяет общественную и семейную модель патриархального мира. В центр повествования, как и в центр патриархальной общины, помещены семья и семейные проблемы. Доминанта этого малого мирка — старшая в семье, Марфа Игнатьевна. Вокруг нее группируются на различном отдалении члены семейства — дочь, сын, невестка и почти бесправные обитатели дома: Глаша и Феклуша. Та же «расстановка сил» организует и всю жизнь города: в центре Дикой (и не упомянутые в пьесе купцы его уровня), на периферии — лица все менее и менее значительные, не имеющие денег и общественного положения.

От мира Калинов отгородился столь прочно, что вот уже больше века не проникает в город ни одно веяние живой жизни. Посмотрите на калиновского «прогрессиста и просветителя» Кулигина! Этот механик-самоучка, чьи любовь к науке и страсть к общественному благу ставят его на грань юродства в глазах окружающих, все пытается изобрести «перпету-мобиль»: он, бедный, и не слыхал, что в большом мире давным-давно доказана принципиальная невозможность создания вечного двигателя… Он вдохновенно декламирует строки Ломоносова и Державина, и даже сам пишет стихи в их духе… И оторопь берет: будто не было еще ни Пушкина, ни Грибоедова, ни Лермонтова, ни Гоголя, ни Некрасова! Архаизм, живое ископаемое — Кулигин. И его призывы, его идеи, его просветительские монологи об общеизвестном, о давно открытом кажутся калиновцам безумными новшествами, дерзостным потрясением основ:



«Д и к о и. Да гроза-то что такое, по-твоему? А? Ну, говори!

Кулигин. Электричество.

Дикой (топнув ногой). Какое еще там елестричество! Ну как же ты не разбойник! Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то, прости Господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли? Татарин ты? А? Говори! Татарин?

Кулигин. Савел Прокофьич, ваше степенство, Державин сказал:

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю.

Д и к о и. А за эти вот слова тебя к городничему…» Ни громоотводы, ни Ломоносов, ни вечный двигатель Ка-линову не нужны: всему этому попросту нет места в патриархальном мире. А что же происходит за его границами? Там бушует океан, там разверзаются бездны — словом, «Сатана там правит бал». В отличие от Толстого, полагавшего возможным параллельное и независимое существование двух миров: патриархального, замкнутого на себе и неизменного, и современного, постоянно меняющегося, Островский видел их принципиальную несовместимость, обреченность застывшей, не способной к обновлению жизни. Сопротивляясь надвигающимся новшествам, вытесняющей его «всей стремительно несущейся жизни», патриархальный мир вообще отказывается эту жизнь замечать, он творит вокруг себя особое мифологизированное пространство, в котором — единственном — может быть оправдана его угрюмая, враждебная всему чужому замкнутость. Вокруг Калинова творится невообразимое: там с неба падают целые страны, населенные кровожадными народами: например, Литва «на нас с неба упала… и где был какой бой с ней, там для памяти курганы насыпаны». Там живут люди «с песьими головами»; там вершат свой неправедный суд султан Махнут персидский и султан Махнут турецкий.

«Нечего делать, надо покориться! А вот когда будет у меня миллион, тогда я поговорю». Этот миллион даст Кулигину на судилище «право сноса», будет самым веским аргументом в его пользу. А пока миллиона нет, умница Кулигин «покоряется». Покоряются, ведя свою тихую обманную игру, все: Варвара, Тихон, лихой Кудряш, покоряется затянутый уже в замкнутое пространство Калинова Борис. Катерина же покориться не может. Выродившаяся в патриархальном сознании в пустой обряд Вера жива в ней, ее ощущение вины и греха прежде всего личностно; она верует и кается с пылом первых христиан, не закостеневших еще в религиозной обрядности. И это личностное восприятие жизни, Бога, греха, долга выводит Катерину из замкнутого круга и противопоставляет ее калиновскому миру. В ней увидели калиновцы явление куда более чужеродное, чем горожанина Бориса или декламирующего стихи Кулигина. Потому Калинов устраивает над Катериной суд.

В блестящем этюде «А судьи кто?» В. Турбин тонко исследует тему суда в «Грозе»: «Никого не хочет судить Кулигин. С усмешечкой уклоняется от роли судьи простушка Варвара: «Что мне тебя судить? У меня свои грехи есть». Но не им противостоять охватившему Калинов массовому психозу. А психоз разжигают две мельтешащих на сцене чудачки: странница Феклуша и барыня с лакеями». Феклушины повествования о Махнутах и людях в песьими головами представляются Турбину важнейшим элементом поэтики пьесы: «И глядятся друг в друга, будто в зеркало, два мира: фантастический и реальный. И опять мы встречаемся со сборищем монстров, кентавров. Правда, на сей раз их причудливые фигуры — только фон, на котором, по мысли скиталицы-странницы, яснее выступает праведность суда, творимого здесь, в Калинове. Этот суд затаился в ожидании жертвы. И жертва является: в раскатах грома, в сверкании молнии раздается естественное, честное слово взалкавшей очищения грешницы. А что было дальше, слишком известно. Где-то в царстве Махнутов турецкого и персидского Катерину, может быть, помиловали бы; но в Калинове пощады ей нет.

Гонимая в бездну, в пропасть всепроникающим, всенасти-гающим словом самодеятельного суда, грешница уходит из жизни: «В омут лучше… Да скорей, скорей!»



Драма А. Н. Островского «Гроза» была написана в 1859 году, накануне больших перемен в России. Писателем был создан в драме образ, принципиально новый в русской литературе. По словам Добролюбова, «характер Катерины, как он исполнен в «Грозе», составляет шаг вперед не только в драматической деятельности Островского, но и во всей нашей литературе» . Главной проблемой произведения, без сомнения, является проблема освобождения женщины в купеческой среде от семейного гнета. Но в пьесе отражены и другие, не менее важные, проблемы: проблема отцов и детей, проблема чувства и долга, проблема лжи и правды и другие.

Для творчества писателей данного периода (второй половины XIX века) характерен интерес к проблеме любви. Не представляет исключение и драма «Гроза». Островский ярко изображает любовь главной героини пьесы Катерины Кабановой к Борису Григорьевичу. Эта любовь становится первым и потому особенно сильным настоящим чувством героини. Несмотря на то, что она вышла замуж за Тихона Кабанова, чувство любви было неведомо ей. Во время жизни у родителей молодые люди заглядывались на Катерину, но она никогда не понимала их. Замуж за Тихона она вышла лишь потому, что он не вызывал у нее неприятия. Сама Катерина на вопрос Варвары о том, любила ли она кого-нибудь, отвечает: «Нет, смеялась только».

Встретив Бориса, Катерина Кабанова влюбляется в него, даже не поговорив с ним толком. Влюбляется во многом потому, что Борис внешне представляет собой резкий контраст с тем обществом, под гнетом которого она живет. Это новое, доселе неведомое ей чувство меняет даже мироощущение Катерины. Так она рассказывает Варваре о своих грезах: «Ночью, Варя, не спится мне, все мерещится шепот какой-то: кто-то так ласково говорит со мной, точно голубит меня, точно голубь воркует. Уж не снятся мне, Варя, как прежде, райские деревья да горы, а точно меня кто-то обнимает так горячо-горячо и ведет меня куда-то, и я иду за ним, иду…» Этот поэтический рассказ весь пропитан предчувствием любви. Душа героини стремится познать это чувство и грезит о нем. И Борис Григорьевич, племянник Дикого, оказывается для Катерины воплощением наяву ее снов.

Вначале Катерина очень пугается своей грешной любви. Она очень набожна и считает такую любовь страшным грехом, ее приводит в ужас возможность божьей кары. Но она не может противиться этому чувству и, немного поколебавшись, берет у Варвары роковой ключ от калитки. Решение принято: она увидит Бориса во что бы то ни стало.

Желание любви в Катерине тесно переплетается с желанием свободы, освобождения от семейного гнета, от безвольного мужа и ворчливой и несправедливой свекрови. Борис, такой, каким она видит его, представляет собой полную противоположность «темному царству» самодуров. Это неудивительно: Борис воспитан, образован, обходителен, одет по столичной моде. Но Катерина жестоко ошибается в этом человеке: Борис отличается от обитателей города Калинова лишь внешне. Он не способен ничего противопоставить Дикому, как Тихон не может ничего сказать против порядка, царящего в доме Кабанихи. Любовь Катерины Кабановой приводит к трагическим последствиям. После ее признания в супружеской измене Катерина уже не может жить по-прежнему вместе с мужем и свекровью, подвергаться постоянным унижениям и оскорблениям. В отчаянии она ищет помощи у любимого человека, втайне надеясь найти выход из создавшегося психологического тупика. Катерина, идя на последнее свидание с Борисом, надеется, что тот возьмет ее с собой, так не оставит, защитит. Но Борис оказывается безвольным, малодушным и трусливым человеком, он отказывается взять Катерину с собой. Здесь-то и проявляется его полная неспособность к борьбе, слабохарактерность. Он предает любимую женщину, отказавшись взять ее с собой из страха перед дядей. После этого предательства Катерине Кабановой уже ничего не остается, кроме как уйти из этой опостылевшей жизни. Но даже тогда она продолжает самоотверженно любить Бориса, что так ярко показано автором в последней сцене прощания. Она говорит ему такие слова: «Поезжай с богом! Не тужи обо мне. Сначала разве только скучно будет тебе, бедному, а там и позабудешь». И это говорит женщина, весь смысл жизни которой в любви. Ни одного бранного слова, ни одного упрека не сорвется с ее губ. Ее любовь высока, она не может опуститься до унижений и попреков. На краю гибели эта женщина прощает своего возлюбленного, который так и не оправдал ее надежд, который так и не дал ей желанного счастья.

Говоря о проблеме любви в драме «Гроза», можно упомянуть также и о любви Варвары и Кудряша. Но отношения между этими героями описаны автором скорее для контраста, чтобы ярче выделить чувства главной героини. Отношения Варвары и Кудряша даже трудно назвать любовью, скорее, это привязанность, симпатия. Эти молодые люди, хоть и испытывают гнет «темного царства», его устоев и обычаев, уже усвоили мораль и законы «темного царства». Вспомним, ведь именно Варвара учит Катерину житейским премудростям: «Делай, что хочешь, лишь бы все шито да крыто было». Но эта молодая пара также не хочет оставаться в той гнетущей атмосфере. Полюбив друг друга, они просто вместе убегают из города Калинова.

Подводя итог, нужно сказать, что желание любить и быть любимой в душе главной героини тесно переплетается с желанием освободиться от гнета «темного царства». Потому проблема любви в произведении тесно связана с проблемой освобождения женщины от семейного гнета. Таким образом, проблема любви является, хоть и не самой главной, но, несомненно, одной из наиболее важных проблем в произведении.