«Мотив совершенной замкнутости калиновского мира (Гроза)»

"Гроза" (1859) была не только одной из вершин драматургии Островского, она была крупнейшим литературно-общественным событием русской жизни накануне реформы 1861 года. Открытие, совершенное Островским в "Грозе", - открытие народного героического характера. Добролюбов пишет о "Грозе": "Не так понят и выражен русский сильный характер в "Грозе". Он, прежде всего, поражает нас своей противоположностью всяким самодурным началам. " В этой цельности и гармонии характера заключается его сила. Именно со статьи Добролюбова сложилась в русской культуре прочная традиция трактовки Катерины как героической личности, в которой сосредоточены мощные потенции народного характера. У Добролюбова и Островского показалась одна важнейшая сближающая их идея. Это вера в обновляющую силу здоровой натуры, в силу непосредственного органического влечения к свободе и отвращения к лжи и насилию, в конечном итоге - вера в творческие начала народного характера. Проблема жанрового своеобразия - важнейшая при анализе "Грозы".

Можно выделить две преобладающие тенденции истолкования пьесы. Одна из них диктуется пониманием "Грозы" как социально-бытовой драмы. Другая трактовка определяется пониманием "Грозы" как трагедии. И она представляется более глубокой и имеющей большую опору в тексте Островского.

Пьеса начинается с пространной, неторопливой экспозиции. Драматург не просто знакомит нас с героями и местом действия: он создает как бы образ мира, в котором живут герои и где развертываются события. Именно поэтому в "Грозе" немало лиц, которые не станут непосредственными участниками интриги, но необходимы для уяснения самого уклада жизни. Город Калинов изображен подробно, конкретно и многосторонне. Немаловажную роль при этом играет пейзаж, описанный не только в ремарках, но и в диалогах действующих лиц. Одним видна его красота, другие пригляделись к ней и остались равнодушны. Высокий волжский обрывистый берег и заречные дали вводят мотив простора, полета, неразрывный с Катериной. Поэтический в начале, в финале пьесы он трагически трансформируется в падение. Катерина появляется на сцене, мечтая раскинуть руки и взлететь с прибрежной кручи, а уходит из жизни, падая с этого обрыва в Волгу.

Мотив совершенной замкнутости калиновского мира постепенно усиливается в пьесе. Жители не видят нового и знать не знают других земель и стран. О своем прошлом они сохранили только смутные, утратившие связь и смысл, предания (разговор о Литве, которая "к нам с неба упала"). Жизнь в Калинове замирает, иссякает, о прошлом забыто, новости из большого мира приносит им странница Феклуша, и они с одинаковым доверием выслушивают и о странах, где люди с песьими головами "за неверность", и о железной дороге, где для скорости "огненного змия стал запрягать".

Среди действующих лиц пьесы нет никого, кто не принадлежал бы к калиновскому миру. Бойкие и кроткие, властные и подначальные, купцы и конторщики, странница и горничная, даже старая, сумасшедшая барыня, пророчащая всем адские муки, - все они вращаются в сфере замкнутого патриархального мира. Не только темные калиновские обыватели, но и Кулигин все-таки тоже - плоть от плоти калиновского мира. Все технические идеи Кулигина - явный анахронизм для 30-х годов XIX века, к которым отнесено действие "Грозы". Солнечные часы, о которых он мечтает, пришли из древности, "перпетуум мобиле" - типичная средневековая идея, несбыточность которой уже не вызывала сомнения в прошлом столетии, громоотвод - техническое открытие XVIII века. Кулигин - мечтатель и поэт, но пишет он "по-старинному", как Ломоносов и Державин. Добрый и деликатный, мечтающий изменить жизнь калиновских бедняков (получив награду за открытие вечного двигателя), он представляется своим землякам кем-то вроде городского юродивого.

Лишь один человек не принадлежит к калиновскому миру по рождению и воспитанию, не похож на других жителей города обликом и манерами. Это Борис, "молодой человек, порядочно образованный", по ремарке Островского. "Эх, Кулигин, больно трудно мне здесь, без привычки-то. Все на меня как-то дико смотрят, точно я здесь лишний, точно мешаю им." Но хоть и чужой, не привыкший к обычаям, он все-таки уже взят в плен Калиновым, не может порвать связь с ним, признал над собой его законы. И сам он понимает, и окружающие ему говорят, что никогда не отдаст ему Дикой бабушкиного наследства, оставленного на столь "калиновских" условиях ("если будет почтителен к дядюшке"). И все-таки он ведет себя так, как будто обязан подчиняться Дикому, как старшему в семье. И хотя он становится предметом великой страсти Катерины, полюбившей его именно потому, что внешне он так отличается от окружающих ее, прав Добролюбов, сказавший об этом герое, что он "относится более к обстановке". Так можно сказать и об остальных персонажах пьесы, начиная с Дикого и кончая Кудряшом и Варварой.

Композиционно в центр пьесы выдвинуты два героя: Катерина и Кабаниха, представляющие собой два полюса калиновского мира. Образ Катерины, несомненно, соотнесен с образом Кабанихи. Обе они максималистки, обе никогда не примирятся с человеческими слабостями и не пойдут на компромисс. Обе, наконец, верят одинаково, религия их сурова и беспощадна - греху нет прощения, и о милосердии они обе не вспоминают. Только Кабаниха вся прикована к земле, все ее силы направлены на удержание, собирание, отстаивание уклада. Жизнь она воспринимает как церемониал, и ей страшно подумать о давно исчезнувшем, отлетевшем духе этой формы.

На примере Катерины Островский показал, что и в окостенелом мире Калинова может возникнуть народный характер поразительной красоты и силы, вера которого основана на любви, на мечте о справедливости, красоте, какой-то высшей правде. Для общей концепции пьесы очень важно, что Катерина, "луч света в темном царстве", по выражению Добролюбова, появилась не откуда - то из другой жизни, из другого исторического времени, а родилась, сформировалась в тех же калиновских условиях. Островский подробно говорит об этом уже в экспозиции пьесы, когда Катерина рассказывает Варваре о своей жизни в девичестве. Главный мотив этого рассказа - мотив все пронизывающей взаимной любви. "Я жила, ни о чем не тужила, точно птичка на воле... что хочу, бывало, то и делаю", - рассказывает Катерина. Но это была "воля", весь круг которой ограничен домашней работой и религиозными мечтаниями. Это мир, в котором человеку не приходит в голову противопоставить себя общему, поскольку он еще и не отделяет себя от этой общности. - А потому и нет здесь насилия, принуждения.

Идиллическая гармония патриархальной семейной жизни осталась в очень отдаленном историческом прошлом. Катерина живет в эпоху, когда самый дух патриархальной морали - гармония между отдельным человеком и нравственными представлениями среды - исчез, и окостеневшая форма отношений держится на насилии и принуждении. Душа Катерины уловила это. "Здесь все как будто из-под неволи", - роняет Катерина в разговоре с Варварой и продолжает свой рассказ о переживаниях во время церковной службы, которую она так вдохновенно любила в девичестве. Важно, что именно здесь, в Калинове, в душе поэтичной калиновской женщины рождается новое отношение к миру, новое чувство, неясное еще самой героине. "Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или уж и не знаю", - говорит она.

Это смутное чувство, которое Катерина не может объяснить, просыпающееся чувство личности. В душе героини оно принимает не форму гражданского протеста, а форму индивидуальной личной любви. Проснувшееся чувство любви воспринимается Катериной как страшный, несмываемый грех, потому что любовь к чужому человеку для нее, замужней женщины, есть нарушение нравственного долга. Моральные заповеди патриархального мира для Катерины полны своего первозданного значения и смысла. Она всей душой хочет быть чистой и безупречной, ее нравственная требовательность к себе безгранична и бескомпромиссна.

Уже осознав свою любовь к Борису, она изо всех сил стремится ей противостоять, но не находит опоры в этой борьбе. "Точно я стою над пропастью и меня кто-то туда толкает, а удержаться, мне не за что", - признается она Варваре. В моральной ценности своих нравственных представлений Катерина не сомневается, она только видит, что никому в окружающем ее мире и дела нет до подлинной сути этих ценностей.

Катерину отдали замуж молодой, судьбу ее решила семья, и она принимает это как вполне естественное, обычное дело. Она входит в семью Кабановых, готовая любить и почитать свекровь, заранее ожидая, что муж ее будет над ней властелином, а также опорой и защитой. Но Тихон ни в какой мере не отвечает этой роли. Незлобный и слабый человек, он мечется между суровыми требованиями матери и состраданием к жене. Тихон любит Катерину, но совсем не так, как по нормам идеальной патриархальной морали должен любить свою жену настоящий муж, ее естественный руководитель и защитник.Сцена отъезда Тихона - одна ив важнейших в пьесе и в смысле раскрытия в ней психологии и характеров героев, и по ее функции в развитии интриги: с одной стороны, отъезд Тихона устраняет непреодолимое внешнее препятствие для встречи с Борисом, а с другой - рушатся все надежды Катерины найти внутреннюю опору в любви мужа. В сущности говоря, в этой сцене Тихон, отказываясь брать клятву с жены, ведет себя человечно. Он говорит Кабанихе в ответ на ее угрозу, что жена не будет его бояться: "Да зачем же ей бояться? С меня и того довольно, что она меня любит". Но как это ни парадоксально, именно мягкость Тихона в глазах Катерины - не столько достоинство, сколько недостаток. Он не отвечает ее нравственному идеалу, ее представлениям о том, каким должен быть муж. Реакция Тихона на "преступление" Катерины тоже совершенно не такая, какая диктуется авторитарной моралью в подобной ситуации. Она индивидуальная, личная: он "то ласков, то сердится, да пьет все", по словам Катерины.

Дело в том, что молодежь Калинова уже не хочет в быту придерживаться патриархальных порядков. Однако и Варваре, и Тихону, и Кудряшу чужд нравственный максимализм Катерины. В отличие от Катерины, истинно трагической героини, все они стоят на позиции житейских компромиссов и никакой драмы в этом не видят. Конечно, им тяжел гнет старших, но они научились обходить его, каждый в меру своего характера. Это обыкновенные люди, которые больше уже тоже не хотят жить по - старому. Формально признавая над собой власть старших и власть обычаев, они на практике идут против них и тем тоже подтачивают и понемногу разрушают калиновский мир. Но именно на фоне их бессознательной и компромиссной позиции, нравственно высокой выглядит страдающая героиня "Грозы".

"Гроза" - не трагедия любви, а трагедия совести. Когда "падение" Катерины совершилось, то она не отступает, не жалеет себя, ничего не хочет скрывать. "Я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?" - говорит она Борису. Но это как раз и предвещает дальнейшее развитие трагедии, гибель Катерины. Сознание греха сохраняется и в упоении счастьем, и с огромной силой овладевает ею, как только кончилось это недолгое счастье, эта жизнь на воле. Оно тем мучительнее, что вера Катерины исключает понятия прошения и милосердия. Она не видит исхода своей муке, кроме смерти, и именно полное отсутствие надежды на прощение толкает ее на самоубийство - грех еще более тяжкий с точки зрения христианской морали. "Все равно уж душу свою погубила", - говорит Катерина, когда ей приходит в голову мысль о возможности прожить свою жизнь с Борисом.

Гибель Катерины предрешена и неотвратима, как бы ни повели себя люди, от которых она зависит. "Маменька, вы ее погубили! Вы, вы, вы..." - в отчаянии кричит Тихон и в ответ на ее грозный окрик снова повторяет: "Вы ее погубили! Вы! Вы!". Но это - мера понимания Тихона, страдающего над трупом жены и решившегося на бунт против матери. Однако было бы ошибкой думать, что Тихону доверено выразить авторскую точку зрения, авторскую оценку событий и доли вины героев. Катерина не жертва кого-либо из окружающих персонально, она, в определенном смысле, жертва истории. Мир патриархальных отношений и связей умирает, и душа этого мира уходит из жизни в муках и страданиях.

Именно поэтому в центре "Грозы" рядом с Катериной стоит не кто-либо из участников "любовного треугольника" (не Борис или Тихон), а Кабаниха. Если Катерина чувствует по-новому, уже не по-калиновски, но не отдает себе в этом отчета, то Кабаниха, напротив, чувствует еще вполне по-старому, ко ясно видит, что ее мир гибнет. У Кабанихи (и в этом они с Катериной похожи) нет никаких сомнений в моральной правоте отношений патриархального быта, но уверенности в их нерушимости также нет. Напротив, она чувствует себя чуть ли не последней блюстительницей этого "правильного" миропорядка, и ожидание, что с ее смертью наступит хаос, придает трагизм ее фигуре. Она нисколько не считает себя "самодуркой" и насильницей. «Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить», - говорит она детям, и едва ли она лицемерит. Для Кабанихи публичное признание Катерины - страшный удар, к которому вскоре присоединяется опять-таки открытый, на людях, бунт ее сына. В финале "Грозы" не только гибель Катерины, но и крушение Кабанихи.