«Христианская символика поэмы А. А. Блока «Двенадцать»»

Поэма Александра Блока «Двенадцать», в которой поэт принял недавно свершившуюся Октябрьскую революцию, вызвала резкую критику со стороны противников большевиков, в частности, из-за кощунственного, по их мнению, употребления христианской символики в поэме. Действительно, главные герои, патруль из двенадцати красногвардейцев, явно уподобляются двенадцати апостолам Иисуса Христа, а сам он возникает в финале «в белом венчике из роз», как бы освящая миссию двенадцати и революцию, которую они олицетворяют. Между тем двенадцать красногвардейцев как будто законченные атеисты и недаром предлагают: «Пальнем-ка пулей в святую Русь…» И в момент работы над «Двенадцатью» подобные богоборческие мотивы были свойственны самому Блоку. Вспоминает Корней Чуковский: «Как-то в начале января 1918 года Блок был у знакомых и в шумном споре защищал революцию октябрьских дней. Его друзья никогда не видели его таким возбужденным. Прежде спорил он спокойно, истово, а здесь жестикулировал и даже кричал. Вскоре он сказал между прочим: „А я у каждого красногвардейца вижу ангельские крылья за плечами“». Так зародился замысел знаменитой поэмы.

Блок отвергал православную церковь. Поэтому одна из сатирических зарисовок в «Двенадцати» — православный священник:

А вон и долгополый —

Сторонкой за сугроб.

Что нынче невеселый.

Товарищ поп?

Помнишь, как бывали

Брюхом шел вперед,

И крестом сияло

Брюхо на народ?

Для поэта существовало другое, мистическое христианство. И в революции он видел возможность наступления Царства Божия на земле. В статье «Интеллигенции и Революция»

Блок писал: «России суждено пережить муки, унижения, разделения; но она выйдет из этих унижений новой и — по-новому — великой». И заключал: «Душа кровь притягивает. Бороться с ужасами может лишь дух. К чему загораживать душевностью пути к духовности? Прекрасное и без того трудно. А дух есть музыка. Демон некогда повелел Сократу слушаться духа музыки. Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию». Поэт услышал музыку Революции и решил, что впереди двенадцати апостолов веры должен идти Иисус Христос «с кровавым флагом, и за вьюгой невидим, и от пули невредим, нежной поступью надвьюжной, снежной россыпью жемчужной…». Несмотря на то, что двенадцать красногвардейцев ведут себя, точно двенадцать разбойников легендарного Кудеяра из поэмы Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», несмотря на то, что они убивают невинного человека — Катьку, бывшую любовницу одного из них, Блок все равно готов освятить дело революции образом Иисуса Христа, взявшего в руки «кровавый флаг». Поэт надеялся, что ужасы революции в конце концов будут преодолены путем достижения гармонии красоты. Он писал через два года после создания поэмы: «Оттого я и не отрекаюсь от написанного тогда, что оно было писано в согласии со стихией: например, во время и после окончания „Двенадцати“ я несколько дней ощущал физически, слухом, большой шум вокруг — шум слитный (вероятно, шум от крушения старого мира)… Правда заключается в том, что поэма написана в ту исключительную и всегда короткую пору, когда проносящийся революционный циклон производит бурю во всех морях — природы, жизни и искусства; в море человеческой жизни есть и такая небольшая заводь, вроде Маркизовой лужи, которая называется политикой; и в этом стакане воды тоже происходила тогда буря — легко сказать: говорили об уничтожении дипломатии, о новой юстиции, о прекращении войны, тогда уже четырехлетней! Моря природы, жизни и искусства разбушевались, брызги встали радугой над нами. Я смотрел на радугу, когда писал „Двенадцать“; оттого в поэме осталась капля политики. Посмотрим, что сделает с этим время. Может быть, всякая политика так грязна, что одна капля ее замутит и разложит все остальное; может быть, она не убьет смысла моей поэмы; может быть, наконец, — кто знает' — она окажется бродилом, благодаря которому „Двенадцать“ прочтут когда-нибудь в не наши времена. Сам я теперь могу говорить об этом только с иронией; но — не будем сейчас брать на себя решительного суда».

В 1918 г. Блок верил, что Революцию можно будет совместить с каким-то новым христианством, преодолев тем самым связанные с ней насилие и кровь. Художнику Ю. П. Анненкову, иллюстрировавшему «Двенадцать», поэт так объяснил свое понимание образа Христа в финале: «Самое конкретное, что могу сказать о Христе, белое пятно впереди, белое, как снег, и оно маячит впереди, полумерещится — неотвязно; и там же бьется красный флаг.