Главная >Сочинения >Тургенев >Отцы и дети

Отцы и дети

Иван Сергеевич Тургенев

Краткое изложение

Читается примерно за 8 минут

Сочинения

535 сочинений

Главные герои

И их характеристика

Статьи критиков

«Мировоззренческий кризис Евгения Базарова»

Сочинение

И. С. Тургенев создал свой роман в 1861 г. В то время среди молодежи популярны были «новые люди», нигилисты (их еще справедливо называли обличителями). И сам Тургенев какое-то время не противился их идеям, но в 1848 г. ему «посчастливилось» стать свидетелем Французской революции. Тогда-то он осознал, что бойня и восстание ни к чему хорошему не приведут (вот, например, слова Базарова: «Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить»), и изменил свой взгляд на переустройство России. Писатель стал либералом-западником. «Новых людей» в романе «Отцы и дети» достаточно. Но все-таки до чего далеки они от главного героя — Базарова, в котором Тургенев воссоздал образ типичного нигилиста, прогрессиста второй половины XIX в.І На фоне его твердой, уверенной, яркой фигуры мельтешат жалкие подобия «продвигателей» новых идей. Те же Кукшина, Ситников, Матвей Колязин, губернатор города: до чего же они непохоже подражают «новым людям»! Эти герои, пытаясь быть похожими на Базарова и его невидимых в романе единомышленников, своими бесцельными и постыдными поступками заслуживают лишь звания «новичков» или «дилетантов».

Н. Г. Чернышевский, революционер, приверженец материализма, считал образ Базарова лживым, искусственным, не соответствующим действительности. И дело здесь не в высказываниях или взглядах тургеневского нигилиста, а в поступках, тоске, в одном зародившемся в Базарове человеческом чувстве — любви, которое заставило его в чем-то стать другим, изменить себе и своей идеологии. В И опять же, как и всякий человек, потерпев фиаско, он поставил под сомнение все то, что считал правдивым когда-то, усомнился и пережил мировоззренческий кризис. Да и пережил ли?..

Взгляды Базарова всегда оставались ясными, уверенными, безапелляционными (только один Павел Кирсанов смог возразить им и вступить в полемику). С цинизмом отрицая все, что только можно отрицать — искусство («Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта»), русский народ (он для нигилиста безнадежен, невежественен до предела), Базаров часто был язвителен, груб, от этого и его неверие ни в душу, ни в тайну, ни в загадку мира. Все для него просто, все подчинено одной формуле, по которой «все хорошо, что полезно». Человеку трудно быть таким по натуре, и, конечно, возникает вопрос, был ли Базаров в гармонии с собой? Его восторженный почитатель Аркадий Кирсанов не был и иногда проявлял это, а под конец, осознав себя, отдалился. Вероятно, и Базаров не всегда был в согласии с собой, он просто умело это скрывал. Однажды что-то изменилось...

Как не верил Базаров в любовь! Как презирал ее! Как потребительски относился к женщине: «Нравится тебе женщина — старайся добиться от нее толку». И к Одинцовой, холодной и приличной, он сначала почувствовал то же самое. Но позже... Он боролся сам с собой, вряд ли ему хотелось полюбить К Анну Сергеевну, но чувства одержали верх над его сильной натурой. В эпизоде, где Базаров признает- ся в любви Одинцовой, он стоит к ней спиной, пытается сдержать себя в руках, но вот эти роковые слова: «Так знайте же, что я люблю вас, глупо, безумно... Вот чего вы добились». И надлом, надрыв! Пусть героем двигали не высокие чувства, а безумная, доходившая до злобы, страсть, это перевернуло его мировоззрение, как переворачивают песочные часы, которые уже прошли один отрезок времени. Это закономерно. И так, песчинка за песчинкой, Базаров менялся. Нет, не было ни неожиданного переосмысления, противоречия самому себе, но, может быть, судьба не довела Базарова до этого, остановившись на кризисе.

Один страшился своей любви, другая страшилась потерять покой. На этом они и расстались. А фиаско Базарова заключалось еще и в том, что он вдруг увидел, ощутил себя другим, осознал, что способен любить, и это его ничуть не порадовало. Вследствие этого — крах мировоззрения!
Базаров все еще не желал проявлять своих сомнений. Однажды наступила минута просветления. Аркадий с Базаровым лежали в тени возле стога сена, в деревне у родителей Евгения, и там-то последний признался, что понимает любовь не как все новейшие молодые люди: «Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно». Базаров не позволил себе раскрыть душу даже перед другом, пожелал тут же снова укрыться за маской равнодушия, которая так ему шла. Аркадий предположил, что Евгений в меланхолическом настроении, но это было не просто минутное, это были перемены, проявлялся кризис.
Все то же оставалось в Базарове. Только молчаливее стал он и печальнее. И он был расстроен не столько неудавшейся любовью, сколько так долго вырабатываемым, но неудавшимся миропониманием. Пробудились в нем рефлексия и многие простые человеческие чувства: и добрее стал он, и сходительнее. Но не увял он, не погряз в своей потаенной апатии, он сгорел, как свеча, — бы и нелепо. «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет...»
Странный случай, желание спасти другого человека, помочь и... Этот, как казалось, титан, уверенный И СИЛЬНЫЙ человек был — И нет его. Его мечты, которых ОН опасался, его стремлении делать Россию лучше, приблизить ее к прогрессу— все ушло с Базаровым.

«Окружающие его кана давно заросли» — все подражатели идей нигилистов замолкли и замерли без него; «мокрые... поникли и гниют под своими когда-то крашеными крышами» — то, что было раньше действительна теперь пришло в упадок; «каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает снизу» — многое в России уже держится на грани, близится протест; «два-три ощипанных деревца едва дают скудную тень» — так мало осталось людей, пытающихся что-то изменить, их попытки безуспешны; «овцы возбранно бродят по могилам» — идеи, мысли витают в напряженной атмосфере России. вот она — унылая картина сельского кладбища, в котором оставлен навеки Евгений Базаров, с ним и будущее России, которого он так хотел. И кто знает, помешал ли ему в воплощении кризис мировоззрения?

Другие сочинения по этому произведению