«М. Ю. Лермонтов. «Песня про купца Калашникова»»

«Песня про купца Калашникова» переносит нас в еще более глубокую старину, чем «Капитанская дочка» Пушкина. Но вместе с тем в этой поэме о XVI веке — как ни парадоксально — сильнее просвечивают связи с лермонтовской современностью, может быть потому, что это не эпическое, а лиро-эпическое произведение (если придерживаться той классификации жанров, которую намечает Л. И. Тимофеев ). Отрывок из книги Ольги Берггольц «Дневные звезды», включенный в хрестоматию, Читатели читают самостоятельно: он создает определенный эмоциональный настрой перед изучением темы и ориентирует школьников па восприятие поэзии Лермонтова как живого, действенного явления.

На картине В. М. Васнецова царь «дан именно таким, каким он запечатлен в былинах, песнях и сказках, каким он сохранился в свидетельствах современников...

В картине, вытянутой по вертикали, фигура Грозного занимает значительную часть полотна. Зритель смотрит на Грозного как бы снизу. Все это создает впечатление величественности царя. Иван Грозный выступает на полотне Васнецова как человек суровый, подозрительный, решительный, непреклонный в достижении своих целей. Но вместе с тем перед нами человек большого ума, государственный деятель, полный силы и величия».

В первой картине (пир у Ивана Грозного) обратим внимание на сложность характеров являющихся в ней лиц. Прямолинейные оценки героев поэмы, особенно Кирибеевича, встречающиеся в практике школы, связаны как раз с неглубоким прочтением первой части поэмы. Иван Грозный изображен в ореоле величия:

Не сияет на небе солнце красное,
Не любуются им тучки синие:
То за трапезой сидит во златом венце,
Сидит грозный царь Иван Васильевич.

«Взгляд очей его — молния, звук речей его — гром небесный, порыв гнева его — смерть и пытка; но сквозь всего этого, как молния сквозь тучи, проблескивает величие падшего, униженного, искаженного, но сильного и благородного по своей природе духа...»2.

Царь улыбается, он как будто весел, как будто даже благодушен. Кажется, непринужденным весельем охвачены его приближенные. Но присмотримся внимательнее: не слишком ли часто «тучки синие» набегают на «солнце красное» (если использовать сравнение, употребленное поэтом)? Не слишком ли эфемерна, кратковременна радость пирующих? Не слишком ли изменчиво настроение государя?

Свой золоченый ковш с вином царь повелевает поднести не князьям и боярам, а только опричникам. И стоит одному из них— Кирибеевичу — остаться равнодушным к царскому угощению, как мгновенно государь закипает неудержимым гневом. Своего верного опричника он подозревает в измене, в черной зависти и грозит ему жестокой карой.

Человеку грубому и развращенному властью, ему чуждо Представление о всепоглощающих любовных переживаниях. О чем, по его мнению, может горевать добрый молодец? Конечно, о том, что парчевой кафтан истерся, что шапка соболиная* измялась, что казна поистратилась, что сабля закаленная зазубрилась, что конь захромал, худо кованный, что — и это самое большое бесчестье— сбил его с ног на кулачном бою сын купеческий. И когда Кирибеевич рассказывает о своей несчастной любви, царь, смеясь, сулит ему перстенек яхонтовый да ожерелье жемчужное: перед такими дарами, как он думает, вряд ли устоит хоть одна красавица.

Еще более сложным в этой сцене предстает перед читателем характер Кирибеевича. Молодой опричник охвачен страстью:

Сердца жаркого не залить вином,
Думу черную — не запотчевать!

В его душе живет подлинная поэтичность. С каким проникновением говорит он о полюбившейся ему женщине:

Ходит плавно — будто лебедушка;
Смотрит сладко — как голубушка;
Молвит слово — соловей прет;
Горят щеки ее румяные,
Как заря на небе божием;
Косы русые, золотистые,
В ленты яркие заплетенные,
По плечам бегут, извиваются,
С грудью белою цалуются.

Сила страсти, глубокое чувство внушают уважение гуслярам, которые поют о герое как об «удалом бойце, добром молодце» и сравнивают его в момент гнева Ивана Грозного с «младым голубем сизокрылым». Эту сторону поэмы следует иметь в виду потому, что Читатели VII класса, более всего ценя в человеке мужество, смелость, отвагу, вовсе не склонны видеть положительные качества в силе и искренности любовного чувства.

Впрочем, храбростью и отвагой Кирибеевич тоже не обделен: он готов умереть на чужбине, в смертном бою с врагами сложить голову/ И в то же время что-то настораживает в его поведении — может быть, больше всего наивное хвастовство своей красотой и удалью? Предчувствия оправдываются, когда вдруг выясняется, что Кирибеевич не только «добрый молодец», но и «лукавый раб», утаивший от царя, что полюбил замужнюю женщину.

Ложь Кирибеевича освещает с неожиданной стороны и фигуру Ивана IV: опричник скрыл правду потому, что боялся осуждения царя,— против семейных устоев, против норм народной жизни бессилен сам грозный монарх; есть какие-то пределы и его власти; очевидно, и в его беспокойной и грешной душе живет какое-то чувство справедливости.

В преступной попытке Кирибеевича разрушить семейное счастье Калашникова нет непосредственной вины царя. Но царь повинен в том, что сделал возможными преступления таких, как Кирибеевич, возвысив их, оградив от народного гнева и создав в стране атмосферу неправды и произвола.

Во второй части поэмы Кирибеевич не действует,— мы узнаем о нем из рассказа Алены Дмитриевны. И то, что о встрече с Кирибеевичем повествует сама оскорбленная женщина, заставляет читателя глубоко отозваться на ее горе и ее глазами посмотреть на виновника бесчестья. Чувство Кирибеевича эгоистично, не просветлено разумом. Ослепленный страстью, он меньше всего думает о любимой женщине, он готов на все даже ценою ее позора. Тяжелая страсть, перед которой отступают доводы рассудка, своеволие, не считающееся с благополучием и счастьем другого человека, роднят опричника с его государем.

Калашников «защищает не красоту своей жены. Им руководит не чувство ревности, столь же бурное и слепое, как любовь Кирибеевича. Калашников защищает честь. И не только свою и жены. Он защищает честь имени, семьи, рода».

Опозорил семью нашу честную
Злой опричник царский Кирибеевич»
говорит он, обращаясь к меньшим братьям.

И те, понимая ответственность, которую берет на себя старший брат, их «второй отец», в полном согласии с народной традицией, готовы поддержать его в трудную минуту и, если будет нужно, даже пожертвовать своей жизнью. Калашников выступает как носитель народной правды. Окончательная и верная оценка разыгравшейся трагедии принадлежит народу. Могила молодого купца, затерявшаяся «промеж трех дорог» (как «преступник», Калашников не был похоронен на кладбище), не забыта народом:

И проходят мимо люди добрые:
Пройдет стар человек — перекрестится,
Пройдет молодец — приосанится,
Пройдет девица — пригорюнится,
А пройдут гусляры — споют песенку.