«Трудный путь матери (По роману М. Горького «Мать»)»

Роман «Мать» написал великий писатель, которого зна­ют не только в нашей стране, но и за рубежом, - Мак­сим Горький. Он был мастером своего дела. Роман не по­терял своей красоты и в наше время. Он раскрывает роль революционной интеллигенции в пробуждении рабочего класса и крестьянства.

Главная героиня романа — Власова Пелагея Ниловна. Писатель показал путь, который она прошла от забитой женщины до революционерки. Была «Пелагея высокая, немного сутулая, ее тело, разбитое долгой работой и по­боями мужа, двигалось бесшумно и как-то боком, точно она всегда боялась задеть что-то. Широкое овальное лицо, изрезанное морщинами и одутловатое, освещалось темными глазами, тревожно-грустными, как у большинства женщин в слободке. Над правой бровью был глубокий шрам, он немного поднимал бровь кверху, казалось, что и правое ухо у нее выше левого, это придавало ее лицу такое вы­ражение, как будто она всегда пугливо прислушивалась. В густых, темных волосах блестели седые пряди. Вся она была мягкая, печальная покорная...» Муж не считал ее человеком, часто называл «сволочью». При его жизни
Пелагея Ниловна была незаметна в доме и молчалива, всегда жила в тревожном ожидании побоев. После смерти мужа жизнь матери потекла более спокойно. Сын бросил плохие привычки, постепенно отошел от старых друзей. В поведении его явилось много мелочей, обращавших на себя внимание. Стал он позже приходить домой, прино­сил с собой какие-то книжки, долго читал их в своей комнате, а прочитав, куда-то прятал. По воскресеньям рано уходил из дома и очень поздно приходил. Естествен­но, что это стало тревожить сердце матери. «Тревога эта все более остро щекотала сердце предчувствием чего-то необычного. Порой у матери являлось недовольство сы­ном, она думала: "Все люди — как люди, а он — как мо­нах. Уж очень строг, не по годам это..."»

Иногда она думала: «Может, он девицу себе завел ка­кую-нибудь?» Но возня с девицами требует денег, а он отдавал ей свой заработок почти весь. Так прошло два года «странной», молчаливой жизни, полной смутных дум и опасений, все возраставших.

В одном из разговоров с сыном мать узнала, что он читает запрещенные книги. Она сердцем поняла, что «сын ее обрек себя навсегда чему-то тайному и страшному. Все в жизни казалось ей неизбежным, она привыкла подчи­няться не думая и теперь только заплакала, не находя слов в сердце, сжатом горем и тоской.

- Не плачь, — сказал Павел ласково и тихо. — Какие радости ты знала? — спрашивал он. — Чем ты можешь по­мянуть прошлое?

Она слушала и печально качала головой, чувствуя что- то новое, неведомое ей, скорбное и радостное, — оно мяг­ко ласкало ее наболевшее сердце. Такие речи о себе, о своей жизни она слышала впервые, и они будили в ней давно уснувшие, неясные думы, тихо раздували угасшие чувства смутного недовольства жизнью, — думы и чувства даль­ней молодости». Она говорила о жизни с подругами, го­ворила подолгу, обо всем, но все — и она сама — только жаловались, никто не объяснял, почему жизнь так тяже­ла и трудна. А вот теперь перед нею сидит сын, и то, что говорят его глаза, лицо, слова, — все это задевает за серд­це, наполняет ее чувством гордости за сына, который верно понял жизнь своей матери, говорит ей о ее страда­ниях. В ней колебалось двойственное чувство гордости за сына, который так хорошо видит горе жизни, но она не могла забыть о его молодости и о том, что он говорит не так, как все, что он один решил вступить в спор с этой привычной для всех — и для нее — жизнью. Ей хотелось сказать ему: «Милый, что ты можешь сделать?»

В один из дней Павел сказал матери, что к нему придут гости. Мать поняла, что это будут революционеры. Она боялась этой встречи. Но после прихода гостей она увидела, что это такие же молодые ребята, как и ее Павел Сердце ее немного успокоилось. Друзья часто приходила к Павлу. Понемногу и сама Ниловна втягивается в революционную борьбу. «Правду вашу я тоже поняла, - Говорит мать, — пока будут богатые — ничего не добьется народ: ни правды, ни радости — ничего! Вот живу я среди вас, иной раз ночью вспомнишь прежнее, силу мою ногами затоптанную, молодое сердце мое забитое — жал­ко мне себя, горько! Но все-таки лучше мне стало жить. Все больше я сама себя вижу...» Мать видела, что к сыну приходят и пожилые люди, советуются с ним. И она очень гордилась этим. После выступления на заводе по поводу «болотной копейки» в доме Власовых произошел обыск и сына забрали в тюрьму. В груди ее черным клубком сви­вались ожесточение и злоба на людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет правду. И когда она легла спать, ей думалось, что никогда жизнь ее не была такой одинокой, голой. За последние годы она привыкла жить в постоянном ожидании чего-то важного, доброго. «Вокруг нее шумно и бодро вертелась молодежь, и всегда перед нею стояло серьезное лицо сына, творца этой тревож­ной, но хорошей жизни. А вот его нет — и ничего нет. На следующий день революционеры объяснили матери, что если сейчас, после ареста Павла и его товарищей, на фабрике не будет листовок, то жандармы уцепятся за это грустное явление и обратят его против Павла с товарищами. Мать поняла, в чем дело. Уверенность в том, что она может помочь сыну, распрямила душу Власовой. Прижав руки к груди, она торопливо уверяла, что сделает все хорошо, незаметно, и в заключение, торжествуя, воскликнула:

Они увидят — Павла нет, а рука его даже из острога достигает, — они увидят!»
Мать впервые занялась таким серьезным, столь важным для нее делом. Листовки снова появились на заводе. Че­рез несколько дней мать снова пронесла листовки на за­вод. «К ней первым подошел старик Сизов, оглянувшись, негромко спросил:
Слышала, мать?




Что?
Бумажки-то! Опять появились! Прямо — как на хлеб соли насыпали везде. Вот тебе и арест и обыски! Мази- на, племянника моего, в тюрьму взяли, — ну, и что же? Взяли сына твоего, — ведь вот, теперь видно, что это не они!»

После этого дня мать была очень довольна своей рабо­той. Мать часто ходила просить свидания с Павлом. На­конец, ей дали свидание. На свидании мать с сыном раз­говорились. «Она, чувствуя в себе какой-то молодой за­дор, сказала:
Ношу на фабрику все это...
Остановилась и, улыбаясь, продолжала:
Щи, кашу, всякую Марьину стряпню, и прочую пищу...
Павел понял. Лицо у него задрожало от сдерживаемо­го смеха, он взбил волосы и ласково, голосом, какого она еще не слыхала от него, сказал:
Хорошо, что у тебя дело есть, — не скучаешь».

Приближалась весна. Павла выпустили из тюрьмы. Ре­волюционеры готовились праздновать Первое мая. К Павлу снова стали приходить товарищи. Мать очень любила слушать Егора. Она вынесла из его разговоров странное впечатление — «самыми хитрыми врагами народа, кото­рые наиболее жестоко и часто обманывали его, были ма­ленькие, пузатые, краснокожие человечки, бессовестные и жадные, хитрые и жестокие. Когда им жилось трудно под властью царей, они науськивали черный народ на цар­скую власть, а когда народ поднимался и вырывал эту власть из рук царя, человечки обманом забирали ее в руки и разгоняли народ по конурам, если же он спорил с ними — избивали его сотнями и тысячами». Революционеры ре­шили, что красный флаг на Первое мая понесет Павел. И вот этот день пришел. Мать была горда за сына. Па­вел нес красный флаг, был впереди всех. Революционеры пошли по улице с революционными песнями. В конце улицы, закрывая выход на площадь, стояли солдаты. Среди шествия произошло смятение. Мимо матери мель­кали лица, подпрыгивая, пробегали мужчины, женщины. «Глядя на красное знамя вдали, она — не видя — видела перед собой лицо сына, его бронзовый лоб и глаза, горев­шие ярким огнем. Революционеров арестовали. Она пошла назад, ноги у нее подкосились. Подойдя к толпе народа, она втиснулась в толпу. Перед нею уважительно рассту­пились, мать широко развела руками...

- Послушайте, ради Христа! Все вы родные... все вы — сердечные... поглядите без боязни, - что случилось? Идут в мире наши дети, кровь наша, идут за правдой... для всех! Для всех, для младенцев ваших обрекли себя на крест­ный путь... ищут дней светлых. Хотят другой жизни в правде, в справедливости... добра хотят для всех!»

В этом эпизоде мы видим мать как истинную револю­ционерку, как борца за счастье народа. После ареста сына мать переехала жить к Николаю Ивановичу. В процессе приобщения к революционной работе мать вся преображается. Она умело и ласково разговаривает с людьми, с жадным любопытством всматривается в окружающий мир, который раскрывается перед нею во всей своей красоте. С расширением кругозора изменяется и речь героини. Ни­ловна и после ареста сына продолжает свою революцион­ную работу. В селе Никольском Ниловна ведет беседу с крестьянами как истинная революционерка. Мать пони­мает, что она должна стать на место сына, заменить его, должна показать, что никакая сила не может сломать ее. После речи сына на суде люди поняли, что сын ее борет­ся за их счастье, за их правду.

Но была ли Ниловна счастливой матерью? Да, она была счастливой матерью, потому что ее сын был счастлив. Счас­тье Павла зависело от матери. Мать понимает сына, близка ему. Мать не пожалела жизни за счастье сына, она хоте­ла, чтобы люди узнали, что сказал ее сын на суде об их жизни. Она показала этим, что дело сына не умрет. Мать всю свою жизнь посвятила сыну. Мать правильно воспи­тала сына, потому что он боролся за счастье народа.