«Авторская позиция и способы ее выражения в повести Н.С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда»»

... В самых пороках и преступлениях наших есть нравственное макбетовское величие, а не мелкое мошенничество...
А. Ф. Писемский—А. Н. Островскому. 6 октября 1857г.

В 1865 г. Н. С. Лесков создает повесть «Леди Макбет Мценского уезда». Это одно из первых значительных творений писателя. Драматическая история страсти и преступления Катерины Измайловой не оставляет читателя равнодушным.

Ярко и выпукло предстают перед нами герои, точными мазками описан тяжелый крестьянский уклад и ленивые нравы русской глубинки. Сложный сюжетный материал, обилие событий не замедляют ход повести, не делают её менее напряженной.

Постоянная смена тона повествования, от лирических нот до откровенной насмешки, эпитеты и сравнения, поступки и отражение чувств героев в пейзаже, имя, данное главной героине, — все это говорит о сложности авторской позиции.

Мценская мещаночка Катерина вышла замуж за богатого купца не по любви, а по бедности. Лесков говорит, что нет в ней никакой склонности к преступлению, она ничем не выделяется среди своих сверстниц: «... у Катерины Львовны характер был пылкий, и, живя девушкой в бедности, привыкла к простоте и свободе: побежать бы с ведрами на реку да покупаться в рубашке под пристанью или обсыпать через калитку прохожего молодца подсолнечною лузгою...»

Жизнь в патриархальном купеческом доме ей быстро наскучила, она стала тосковать, но никто не обращал на неё внимания. Как ни мечтала она о материнстве, детей у неё не было.
Её страдающая шесть лет живая душа находит новое чувство — Катерина полюбила приказчика Сергея. И защищать свое чувство она может только теми же способами, какими этому чувству угрожает окружение. Простодушная, веселая, бойкая и насмешливая. Она умеет постоять за себя и расправиться с любым обидчиком. Её «спущенная на волю звериная простота» позволяет ей равнодушно пойти на убийство...

От поэтически мягкого описания «простоты» Катерины — резкий переход к уголовной сцене, к грубой эротической картине. Измена мужу, череда убийств, — и ни слова о внутренних сомнениях, переживаниях: их нет в героине. Писатель подчеркивает ее порочность, бесстыдство, отсутствие в ней совести, ослепленность чувством. Лирический трагизм слов жены библейского Иова, «прокляни день своего рождения и умри», и размышления о простом человеке, который не хочет вслушиваться в эти слова, хочет заглушить их «чем-нибудь ещё более их безобразным», снижается насмешкой: «Много было в эти ночи в спальне Зиновия Борисовича и винца из свекрового погреба попито, и сладких сластей поедено, и в сахарные уста поцеловано, и черными кудрями на мягком изголовье поиграно». Говоря о бездуховности отношений Катерины и Сергея, подчеркивая их плотское начало, Лесков изображает героиню красивой снаружи и уродливой изнутри. Но двойственность изображения Катерины, сопоставление светлых фасок ночного пейзажа и прозаических деталей обстановки лишний раз говорят нам о том, что отношение Лескова к героине неоднозначно. «Лунный свет, пробиваясь сквозь листья и цветы яблони, самыми причудливыми светлыми пятнышками разбегался по лицу и всей фигуре лежавшей навзничь Катерины Львовны... Золотая ночь! Тишина, свет, аромат и благотворная, оживляющая теплота...» И дальше: «Жирная лошадь томно вздохнула за стенкой конюшни...пронеслась без всякого шума веселая стая собак...с кухонной крыши раздался пронзительный кошачий дуэт; потом послышались плевок, сердитое фырканье и вслед за тем два или три кота, оборвавшись, с шумом покатились по приставленному к крыше пуку теса».

Подчеркивая красоту природы и снижая поэтичность любви прозрачными аналогиями из животного мира, Лесков иронизирует, и жалости к героине у него нет. Мы это видим и в эпизоде наказания Сергея и Катерины плетьми: «Во все это время Сергей почему-то возбуждал гораздо более общего сочувствия, чем Катерина Львовна. Измазанный и окровавленный, он падал, сходя с черного эшафота, а Катерина Львовна сошла тихо, стараясь только, чтобы толстая рубаха и грубая арестантская свита не прилегали к ее изорванной спине».

Страшно, когда в человеке нет ничего, полная пустота: «...для нее не существовало ни света, ни тьмы, ни худа, ни добра, ни скуки, ни радостей; она ничего не понимала, никого не любила и себя не любила». Жестокое «темное царство», отвергаемое Катериной, развратило её, подчинило своим волчьим законам, и она — жертва — не вызывает сочувствия...

Но совершённые Катериной страшные преступления рождают в ней тяжкие муки. «Кругом все до ужаса безобразно: бесконечная грязь, серое небо, обезлиственные мокрые ракиты и в растопыренных их сучьях нахохлившаяся ворона. Ветер то стонет, то злится, то воет и ревет». И если раньше, во время совершения преступлений, Сергей вызывал в нас больше сочувствия, так как в нем были сомнения и колебания, и вполне объяснимый и понятный человеческий страх, то во время этапа в Сибирь писатель все больше и больше разочаровывается в Сергее и проникается сочувствием к Катерине. Лесков начинает акцентировать внимание на переживаниях героини. Он описывает то, что творится внутри, в сердце Катерины, когда Сергей над ней издевается. Сергей в этом эпизоде вызывает отвращение. Жалеть Катерину начинают и другие герои: солдатка Фиона, арестантик Гордюшка. Однако автор на протяжении всей повести продолжает называть свою героиню холодно: «Катерина Львовна», не снимая с неё вины за совершенные злодеяния, осуждая её.

Отметим, что Лесков видит проблему преступления не отвлеченно, а именно в уголовном значении. Просветители 60-х гг. доказывали, что склонность к насилию не является свойством человека, а возникает из общественных отношений. Лесков на примере своей героини доказывает обратное. Его герои, люди «звериной простоты», не знающие неразрешимых столкновений разума и инстинктов, гибнут в созданной ими же жизни. И гибель Катерины, не только физическая, но и нравственная, — тому подтверждение.

Авторская позиция в повести выражена четко: противопоставляя яркую, пылкую, сильную Катерину Львовну, не имеющую никаких преступных наклонностей, жестокому миру крепостной семьи, Лесков проводит её по пути гибели всякого нравственного начала.