«Идейно-художественное своеобразие сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина»

В творчестве Салтыкова-Щедрина в ПОЛНОЙ мере выразились его гражданский темперамент, вера в возможность нравственно исцелить и политически преобразовать русскую жизнь. С наибольшей полнотой и силой сатирический дар Салтыкова-Щедрина раскрылся в его сказках «для детей изрядного возраста».

Для Салтыкова-Щедрина первичен политический смысл художественного произведения. В этом его позиция совладает со взглядами Некрасова о назначении писателя и целях творчества. Сатирические сказки Салтыкова-Шедрина посвящены обличению социального" зла (носителями которою являются прежде всего «господа» — помещики, чиновники, купцы и прочие). Автор прибегает к сказочной фантастике, но насыщает ее «духом времени», вследствие чего традиционные сказочные персонажи предстают в новом, художественно переосмысленном облике.

Заяц становится «здравомыслящим» и даже «самоотверженным, волк — «бедным», баран — «непомнящим», орел — «меценатом». Социальные типажи современной Салтыкову-Шедрину эпохи воплощены в образах премудрого пескаря, карася-идеалиста, вяленой воблы. У Салтыкова-Шедрина звери, птицы и рыбы вершат суд и расправу, ведут «научные» дискуссии, проповедуют, дрожат…

Салтыков-Щедрин сталкивает представителей антагонистических сил, строит повествование на резких социальных контрастах. Так, в «Повести о том, как один мужи двух генералов прокормил» Писатель изображает двух крупных чиновников, всю жизнь прослуживших в регистратуре, которую потом устранили «за ненадобностью». Генералы ни на что не способны, совершенно не приспособлены к жизни — они воображают, что «булки в том виде родятся, как их утром к кофею подают», и были бы обречены па голодную смерть, если бы рядом не оказалось мужика.

Автор использует традиционное сказочное начало («Жили да были…»), фольклор («…но щучьему велению, по моему хотению»), сочетает простонародный язык («пенсии ихние», «зачал… действовать») с канцеляризмами («Примите уверение в совершенном моем почтении и преданности»). Действие начинается благодаря сказочной фантастике: генералы переносятся на необитаемый остров, где и обнаруживается их никчемность. Мужик рисуется как фольклорный добрый молодец, наделенный не только привлекательными человеческими чертами (трудолюбием, находчивостью, беззлобностью), но и чудесными способностями (он варит в пригоршне суп).

Предметом сатирического обличения в «Повести…» являются, как и в большинстве других сказок, «господа». Высмеивая генералов, автор гиперболизирует их отрицательные черты — тупость, незнание жизни, неблагодарность, склонность к пустой болтовне о «высоких» предметах (находясь па необитаемом острове, генералы важно размышляют о том, что есть Вавилонское столпотворение — исторический факт или иносказание?). В изображении героев присутствует и гротесковое начало. Оно обнаруживается в той сцене, где генералы, отчаявшись найти себе пропитание (хотя кругом полно плодов, рыбы, дичи), едва не сожрали друг друга. Едкая ирония явственно слышна уже в начале «Повести…»: «Служили генералы в какой-то регистратуре… следовательно, ничего не понимали».

В сказках писателя народ всегда представлен в облике страдающего от несправедливости, но в то же время единственно жизнеспособного и жизнедеятельного героя, не понимающего своих подлинных возможностей. К мужику из «Повести…» автор относится с нескрываемой симпатией, в конце сказки выражает свое сочувствие герою, рассказав о том, как генералы, вернувшись в Петербург, «денег загребли» (во время их отсутствия генералам начислялась пенсия), а мужику, спасшему их от голодной смерти, выслали «рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!»

Однако в том, что мужик унижен и обманут, есть и его вина: он добровольно стал прислуживать генералам и даже согласился, но их требованию, совершить абсурдное действие — свить веревку для самого себя. Автор осуждает героя, но осуждение в этом случае значительно мягче и высказано с долей сочувствующей и горькой иронии. На примере мужика, согласившегося в силу привычки на добровольное рабство (в ситуации, когда никто не мог принудить его к этому), сатирик убеждает читателя в бессмысленности и недопустимости компромисса с миром «господ».

Смех Салтыкова-Щедрина неотделим от его понимания страданий человека, обреченного «уставиться лбом в стену и в этом положении замереть». Судьбой своих сказочных персонажей он говорит современникам, что пассивное приспособление к существующему порядку вещей ведет к нравственной деградации общества, которое нуждается в том, чтобы изменить «исстари заведенный» порядок, когда «волки с зайцев шкуру дерут, а коршуны и совы ворон ощипывают».