Александр Сергеевич Пушкин
«Тема поэта и поэзии в лирике А. С. Пушкина »
«Неподкупный голос мой был эхо русского народа», — так сказал о своей поэзии
Еще на заре своей литературной деятельности в лицейских стихотворениях Пушкин задумывался над задачей, судьбой поэзии и поэта в современном ему обществе и в прошлом. В первом напечатанном стихотворении Пушкина «К другу стихотворцу» уже есть размышление о назначении поэзии:
Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И, перьями скрипя, бумаги не жалеет…
Прекрасно понимая незавидную судьбу поэта в современном ему обществе, лицеист Пушкин избирает для себя путь литературного творчества. Он готов вступить на него, как бы не была трудна судьба поэта, какие бы лишения и тревоги, борьба и страдания его не ожидали: «Мой жребий пал — я лиру избираю».
В 1815 г. Пушкин пишет стихотворение «К Лицинию», в котором поэт характеризуется как защитник передовых общественных идеалов:
Я сердцем римлянин,
Кипит в груди свобода:
Во мне не дремлет
Дух великого народа.
В «Разговоре книгопродавца с поэтом» (1824 г.) Пушкин гуже более зрело размышляет о роли поэзии:
Что же изберете вы?
Свободу!
Поэзия — трудное и ответственное дело, считает Пушкин, а поэт отличается от простых смертных тем, что ему дано видеть, слышать, понимать то, чего не видит, не слышит, не понимает обычный человек. Своим даром поэт воздействует на него. Он способен «глаголом жечь сердца людей». Однако талант поэта — не только дар, но и тяжелая ноша, большая ответственность. Его влияние на людей столь велико, что поэт сам должен быть примером гражданского поведения, проявляя стойкость, непримиримость к общественной несправедливости, быть строгим и взыскательным судьей по отношению к себе. Истинная поэзия по мнению Пушкина должна быть человечна, жизнеутверждающа, пробуждать добрые гуманные чувства.
Программным является стихотворение «Пророк» (1826 г.), где Пушкин использует библейскую образность. Стихотворение звучит как клятва (ведь оно написано уже после того, как поэт узнал об участи друзей-декабристов).
«Духовная жажда» — стремление понять, для чего пишешь и творишь. Встреча с шестикрылым Серафимом происходит на перепутье. Благодаря прикосновениям Серафима (божьего посланца), у героя стихотворения появилась острота зрения, и он может отныне все видеть («отверзлись вещие зеницы»), возникла способность все слышать, даже полет ангелов в небе и рост травы, а значит, и воспринимать звучание голосов жизни во всем их разнообразии, герой обрел мудрость.
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
(Змея — символ мудрости). В груди теперь вместо трепетного сердца появился «уголь, пылающий огнем», то есть жар и пламенность чувств. Явилась способность остро воспринимать и познавать мир. Этими природными свойствами, размышляет Пушкин, должен обладать поэт, в отличие от обыкновенной личности.
Но этих преображений мало для того, чтобы обычный поэт стал поэтом-пророком. Еще необходимо высшее посвящение, и вот тогда-то и прозвучал Богоглас:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Призывам гласа Божьего придается требовательная интонация, а глаголам текста — повелительное наклонение. И только теперь поэт окончательно превращается в пророка. Воззвания Бога звучат торжественно, величественно:
восстань — вставай;
вижди, внемли — смотри, воспринимай;
глаголом жги — воодушевляй, воспламеняй поэтическим словом.
Стихотворение «Поэт» (1827 г.) продолжает тему назначения поэта и поэзии и перекликается со стихотворением «Пророк». В основе стихотворения лежат автобиографические обстоятельства, тягостная оценка Беккендорфа, отвлекающая от творчества, суета городской повседневности, большие денежные затруднения, утомительное пребывание в светской среде Петербурга в 1827 г., куда Пушкин впервые приехал после ссылки — все это побудило Пушкина приехать в родное Михайловское, чтобы предаться творчеству. В стихотворении «Поэт» Пушкин называет лиру «святой». Но лира молчит, когда поэт погружен в «заботы суетного света».
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется…
Годом позже, в 1828 г., написано стихотворение «Поэт и толпа». Очевидно, «чернь тупая» — светская чернь, с которой поэт не хочет считаться, которая ненавидит людей, «каменеющих в разврате». К ним обращены последние строчки стихотворения:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Похожее мыслями на это стихотворение — это стихотворение «Поэту» (1830 г.), где Пушкин говорит: «Ты сам свой высший суд». Поэзия — подвиг благородный, а не забава. Это, к тому же, нелегкий труд. Именно поэтому, закончив работу над любимым детищем, романом «Евгений Онегин», Пушкин пишет стихотворение «Труд» (1830 г.). Творцу всегда жаль расставаться с тем, во что вложено столько труда, души и сердца.
И вновь поэт возвращается к мучительной для него и такой важной теме через год в стихотворении «Эхо» (1831 г.). Он утверждает, что поэзия должна откликаться на все звуки жизни. Иногда в стихах на совершенно иную тему Пушкин размышляет и о назначении поэта. Такое стихотворение — «Осень» (1833 г.). Оно посвящено любимому времени года поэта, в которое так плодотворно работал Пушкин. Достаточно вспомнить «Болдинскую осень». Стихотворение заканчивается таким размышлением:
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Последняя октава (глава XII) только начата:
Плывет. Куда ж нам плыть? …
… … … … … … … … …
Почему столько многоточий? Это означает, по-видимому, мучительные размышления Пушкина о том, какими путями идти поэту, ведь не обо всем писать он мог.
В 1836 г., за год го гибели, Пушкин подводит итог, что он уже сделал. Именно к стихотворению «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» в качестве эпиграфа Пушкин взял слова Горация «Exegi monumentum». До Пушкина знаменитый Державин создал свой «Памятник», в котором себе в заслугу ставил то, что он «в забавном русском слоге о добродетелях Фелиции возвестил, с сердечной простотой беседовал о Боге и истину царям с улыбкой говорил». Эта программа оказалась неприемлемой для Пушкина. Он ставит себе в заслугу другое. Его «памятник нерукотворный» соперничает с памятником самому царю. Пушкин называет свою поэзию «непокорной», какой она и была. Он говорит, что в свой «жестокий век восславил» он «свободу и милость к падшим призывал». А ведь его время было трудным, еще никто до Пушкина не ставил себе в заслугу, что к его поэзии «не зарастет народная тропа», что его будут учить и «гордый внук славян» и «друг степей калмык». Поэт гордится тем, что поэзия его гуманна:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…
Пушкин предвидел свое будущее бессмертие; это пророчество сбылось, а все что сказано поэтом о назначении поэзии стало достоянием всех времен и народов. В этом стихотворении для поэта ВАЖНЕЕ ВСЕГО, что к этому памятнику не зарастет народная тропа.
Для Пушкина целью поэзии была сама поэзия. Она — самодостаточное явление. «Поэт должен быть внутренне свободным» (А.С.Пушкин). «Никому отчета не давать, себе лишь одному служить и угождать» (А.С.Пушкин). Но и к этой мысли поэт пришел не сразу.