«Пейзажная лирика А. С. Пушкина»

По словам Белинского, «поэзия Пушкина удивительно верна русской действительности, изображает ли она русскую природу или русские характеры…»

Пейзажная лирика занимает особое место в творчестве Пушкина. Он был первым русским поэтом, который не только сам узнал и полюбил чудесный мир природы, но и открыл для читателей удивительную прелесть светлых, нежных красок пейзажа средней полосы России, величие седых снежных вершин Кавказа, своеобразную красоту морской стихии. На протяжении всего своего творчества Пушкин обращается к пейзажной лирике.

Едва закончив Лицей, молодой поэт пишет свое знаменитое стихотворение «Деревня». Перед нами предстают мирные картины тихой сельской природы:

Здесь вижу двух озер лазурные равнины,

Где парус рыбаря белеет иногда,

За ними ряд холмов и нивы полосаты,

Вдали рассыпанные хаты,

На влажных берегах бродящие стада…

Пушкин блестяще пользуется психологическими методами воздействия на читателя: за лирическим началом следует яркое описание крепостнической действительности. Пейзаж в этом произведении контрастирует с описанием жизни крепостной деревни. (С этим же приемом мы встречаемся в стихотворении «Румяный критик мой, насмешник толстопузый…»).

В ранней молодости Пушкин испытывает большое влияние Байрона, Мицкевича. Романтизм находит в Пушкине одного из самых деятельных приверженцев. К романтическим стихотворениям поэта, в которых ощущается тонкое чувство пейзажа, относятся «Редеет облаков летучая гряда…» «Погасло дневное светило…», «К морю», «На холмах Грузии…» и многие другие, в частности произведения, написанные в годы южной ссылки, посвященные Кавказу, Крыму, вызвавшие подъем романтических настроений у поэта.

В стихотворении «Погасло дневное светило…» проходит тема воспоминания о «туманной родине», «где рано в бурях отцвела… потерянная младость». В нем прекрасна мечта о «волшебных краях», куда поэт стремится «с волненьем и тоскою». Минорный характер элегии соответствует общему настроению грустных раздумий о прошлой жизни, о покинутой родине. Художественные определения у Пушкина играют очень важную роль в понимании идейного смысла произведения. Такие выразительные эпитеты, как «потерянная младость», «томительный обман», «легкокрылая радость», «минутные друзья», усиливают мотив печали, тоски, сожаления; в то время как другие: «берег отдаленный», «волшебные края», «пределы дальные», «обманчивые моря» — подчеркивают мысль о призрачной несбыточности «знакомой мечты». Олицетворения и метафоры очень характерны для романтических произведений Пушкина. Они удивительны своей экспрессией, необыкновенной впечатляющей силой: «родились слезы», «мечта., летает», «мне изменила радость//!/! сердце хладное страданью предала». Едва ли можно передать движение взволнованной человеческой души точнее, ярче, образнее, чем это сделал Пушкин: «душа кипит и замирает».

Нередко поэт употребляет обращения. В минуту прощания вспоминаются «отеческие края», «минутные друзья», «изменницы младые» и «все, что сердцу мило». А обращение к кораблю: «неси меня к пределам дальным» — открывает перед нами постоянное стремление автора к берегу «земли полуденной». Частое использование анафоры усиливает мотив вечности происходящего:

Шуми, шуми, послушное ветрило,

Волнуйся подо мной, угрюмый океан…

Пушкин использует инверсию: переносит глаголы в начало стиха, подчеркивая выраженное ими действие. Постоянное волнение, шум, ропот стихии созвучны душевному беспокойству поэта. Эти строчки три раза повторены в стихотворении, они определяют все его звучание. Это призыв, вечный зов золотых грез в «пределы дальные», подальше от печальных берегов. Глаголы, используемые поэтом в повелительном наклонении («шуми, шуми», «лети», «неси»), усиливают эмоциональный порыв, устремленность ритма. Здесь пейзаж, как и в большинстве романтических произведений, несет функцию возбуждающую, которая определяет настроенность автора. Поэт употребляет перекрестные, парные, обхватные рифмы, чередует мужские и женские, которые в каждом конкретном случае выделяют слова, несущие основную смысловую

нагрузку.

Расставание навеки со стихией моря, олицетворяющей для Пушкина свободу, — тема другого его романтического стихотворения — «К морю». Море, с его постоянным говором волн, призывным шумом, своенравными порывами, воплощает в себе идею свободы, независимости. Пушкинские эпитеты создают тот могучий вольный образ, который так дорог автору. А художественные определения «последний раз», «прощальный час» развивают мысль о разлуке на всю жизнь с вольностью святой — высшим идеалом поэта.

С чувством глубокой печали говорит Пушкин о том, что ему «не удалось навек оставить… скучный, неподвижный брег» суетной, пустой жизни света и направить свой «поэтический побег» по волнам свободного океана. Но, обращаясь к морю, он обещает: «Не забуду твоей торжественной красы//И долго, долго слышать буду//Твой гул в вечерние часы». Не случайно поэтому олицетворение океана, который «ждал и звал» поэта. Всегда храня в сердце образ своенравной стихии, Пушкин и «шум призывный», и «говор волн» перенесет «в леса, в пустыни молчаливы», передаст всему миру торжественную и гордую красоту идей вольности и

свободы.

Образ моря тесно связан с самим Пушкиным, с его мятежной личностью. Стихотворение сложно в интонационном отношении, потому что в нем сочетаются Как хороши эти строки! Они говорят о большой любви поэта к народу. Не случайны употребленные эпитеты «разгулье удалое» и «сердечная тоска». Они относятся к постоянным в русских сказках, песнях, былинах, а у Пушкина получают новое звучание. Художественные эпитеты удивительно точно передают саму песню, мгновенно вызывая в памяти проникнутые душевной болью, истинным страданием, чувством невосполнимой утраты, но простые и строгие ямщицкие песни: «Вот мчится тройка удалая…», «Степь да степь кругом…» и множество других. Даже только одно это стихотворение дает нам представление о Пушкине как о поэте истинно русском, национальном.

Впечатления от Кавказа нашли, в частности, отражение в стихотворениях поэта «Обвал», «Кавказ». Своеобразная жизнь гор, мрачные скалы — олицетворение силы и неприступности, гордые орлы —жители тесных ущелий — все поразило воображение поэта. Пушкин пишет о природе как о каком-то живом существе (тучи, которые «смиренно идут»; Терек, играющий «в свирепом веселье», и «грозно теснящие» его «немые громады»). В стихотворении «Обвал» Пушкин использует только мужскую рифму, которая создает отрывистый, короткий, как бы падающий стих, как нельзя лучше передающий грохот сорвавшейся с гор лавины льда и снега. Впечатление ревущего потока, несущегося в узкой теснине между скал, достигается приемами аллитерации и ассонанса, частым повторением согласного «р» и гласных «а» и «о».

В лирике Пушкина можно выделить стихотворения, в которых пейзаж способствует обличению крепостного права. Так, поэт приглашает своего «румяного критика» вместе посмотреть на русскую деревню: «избушек ряд убогий», а затем дает описание обычной жизни этой деревушки («Румяный критик мой…»). Угрюмая, безотрадная картина нищенского, бесправного существования невольно воспринимается как крик отчаяния, мольба о помощи, грозное обвинение всем богатым, сытым и безразличным. Именно этого и добивался Пушкин, подчиняя художественные средства идее протеста против крепостничества. Намеренно употребляемые прозаизмы: низкий забор, «два бедных деревца», мужик с гробиком своего ребенка, устало раздраженный тем, что много времени уходит на панихиду, — служат для воссоздания картины глубокой бедности, полного бесправия крестьян. Тон повествования, печальный, унылый, иногда даже скорбный, резко отличается от гимна любви к жизни в таких стихотворениях, как «Зимнее утро», «Осень».

Глубоким философским смыслом наполнено стихотворение «…Вновь я посетил…». Его первые строки посвящены воспоминаниям, размышлениям о вечном круговороте жизни, о постоянстве перемен, происходящих в окружающем мире. После долгого отсутствия Пушкин снова приехал в Михайловское, где он провел «изгнанником два года незаметных». Он вспоминает умершую няню, опять видит домик, где жил тогда, холм, на котором сидел, озеро, глядя на которое он с грустью вспоминал «иные берега, иные волны». Грустная интонация вызывается также контрастом между прекрасной природой и убогой жизнью людей. Контраст достигается с помощью эпитетов и глаголов: «златые нивы», «зеленые пажити», озеро, «синея, стелется широко», и рыбак, что «тянет за собой убогий невод», деревни «рассеяны», мельница «скривилась». Но вот поэт обращает внимание на три сосны:

Стоят — одна поодаль, две другие

Друг к дружке близко…

Теперь рядом с ними за десять прошедших лет разрослась молодая сосновая роща. Мысленный взор поэта обращается к «племени младому, незнакомому», которое перерастет «знакомцев» Пушкина и заслонит их «старую главу». Конечно же, не только зеленую поросль вокруг старых корней имеет в виду Пушкин. Смысл этого обращения значительно глубже. «Младая. роща» становится символом будущих поколений. Слова поэта обращены к потомкам, которые достигнут большего, чем сумели свершить друзья-современники Пушкина, декабристы. Им поэт завещает благородные стремления, им передает высокие идеалы, им суждено осуществить мечты о «вольности святой», пронесенные через всю жизнь первым поэтом России. Гармоническое сочетание действительности и красоты природы— одно из величайших достижений поэзии/ Пушкина. Точное наблюдение сделал Добролюбов: «…картины русской природы и жизни… рассыпаны повсюду в его стихотворениях и выполнены с удивительным художественным совершенством».