«Анализ стихотворения Пушкина «Анчар»»

«Анчар» (1828) пронизан гораздо более мрачным, чем «Послание в Сибирь», настроением и рисует трагические последствия отсутствия свободы. Стихотворение по сюжету напоминает балладу. Пушкин сопоставляет зло природы и зло владыки, который нарушает запрет приближения к древу, несущему смерть. Все живое избегает прикосновения к анчару, и в природе это зло обуздано одиночеством («К нему и птица не летит, и тигр нейдет»). Анчар — «один во всей вселенной». Князь нарушает закон природы, посылая человека «властным взглядом». Зло, существующее в природе как угроза, получает возможность осуществления. Зло рождает зло:

А князь тем ядом напитал

Свои послушливые стрелы

И с ними гибель разослал

К соседям в чуждые пределы.

Неограниченная власть одного человека над другими оказывается гибельной не только для «белого раба», но и для соседей князя.

Посмотрим, как проясняется этот замысел в работе Пушкина над стихотворением. Пустыня сначала была названа «мертвой и глухой», затем — «тощей и глухой», то есть совершенно безжизненной. Но поэт меняет эпитеты: «чахлой и скупой». И эти определения обнаруживают слабое присутствие жизни, искажение ее. В «портрете» анчара убираются все детали, способные приблизить его к поэту или читателю:

Природа Африки моей

Его в день гнева породила

И жилы мощные корней

Могучим ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору

Благоуханною смолою

Из текста стихотворения вычеркивается строфа, где речь идет о попытках приближения живого к анчару:

И тигр, в пустыню забежав,

В мученьях быстрых издыхает.

Паря над ним, орел стремглав,

Кружась, безжизненный, спадает.

Поначалу, в черновом варианте, князь объяснял рабу необходимость приближения к анчару:

Ступай, мне нужен яд, — он рек.

В окончательном варианте князь посылает раба не «властным словом», а «властным взглядом». Презрение к жертве усилено, власть не удостаивает ее оправданием. «Властный взгляд» — столь емкий образ, что он затемняет прежние определения:

Но человека человек

Послал к анчару самовластно (равнодушно).

Раб в черновиках назван «смелым», «верным», он в путь «потек безумно». В его возвращении подчеркнута энергия страдания, его отчаяние громогласно:

Принес — и весь он изнемог,

И лег он, испуская крики (вопли).

В окончательном тексте раб «бедный», он вызывает сочувствие, но лишен воли («послушно в путь потек»), лишен голоса даже в предсмертном отчаянии.

Стрелы, яд для которых добыт рабом, в окончательном тексте наделены родственным ему эпитетом «послушливые», в черновиках — «губительные», «догадливые», то есть опять-таки обладающие активными качествами.

В черновике князь назван «самодержавным владыкой», «царем», то есть восточный колорит стихотворения не скрывает русского адресата.