««Во всем мне хочется дойти до самой сути…» (Б. Пастернак о сущности поэзии)»

Всегда трудно говорить о каком-то одном стихотворении в творчестве любого поэта: он выразил себя во всем, что написал. Но еще труднее говорить о поэте, который собирался стать музыкантом. Борис Пастернак любил музыку А. Н. Скрябина и шесть лет серьезно занимался композицией. Но все же поэт в его душе одержал победу над музыкантом. Так появился один из лучших представителей поэзии «серебряного века», член футуристической группы «Центрифуга».

В начале прошлого столетия, особенно в послереволюционный период, дежурными темами были строительство новой жизни, энтузиазм, любовь к партии, а Пастернак писал о лесе, траве, петухах, о любви, поэзии и чуде человеческого существования. Эстетика и поэтика Пастернака создавались как представления о слитности чувственного, окружающего поэта мира, где невозможно отделить человека от природы, а поэзию от жизни. Поэт стремился не просто воспроизвести жизнь в ее узнаваемости и конкретности, — он хотел донести свои впечатления о ней до читателей будущих времен, стремился отразить не только внешнюю сторону событий, но и их глубинную сущность:

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.

Это были «строчки с кровью» не только потому, что поэту пришлось дорого за них платить, но и потому, что каждая из них рождалась в напряженном труде. Для поэта работа, поиски жизненных основ, попытки разобраться в себе и в людях — смысл всего существования. Именно поэтому следующая строфа этого стихотворения углубляет образ: хочется добраться «до оснований, до корней, до сердцевины». Дальше речь идет о сущности поэзии, о назначении ее, как понимал это сам Пастернак: схватывать «нить событий», открывать новое в жизни. Мне кажется, что все это поэт видит в «свойствах страсти», лишь она способна толкать человека на поиски прекрасного, неповторимого. Те, кто общался с Пастернаком, отмечали его удивительную способность одухотворять окружающий мир. У него все взаимосвязано, нерасторжимо, звук и зрительный образ приобретают невероятную объемность.

Ты в ветре, веткой пробующем,

Не время ль птицам петь.

Намокшая воробышком

Сиреневая ветвь!

Это другое стихотворение, но как точно оно передает тайну поэзии Пастернака. Вы спросите, в чем заключается этот секрет? По-моему, поэзия Пастернака, как и окружающий мир, живет своей жизнью. Именно об этом поэт говорит в конце стихотворения «Во всем мне хочется дойти до самой сути…», сравнивая поэзию с музыкой Шопена:

Так некогда Шопен вложил

Живое чудо

Фольварков, парков, рощ, могил

В свои этюды.

За этой строфой мне слышится музыка Шопена, блистательная, легкая, взволнованная. Поэт, одаренный талантом и страстью к работе, и нас заставляет задуматься о многом. И, прежде всего, вот о чем: неужели и эти прозрачные, ажурные строки, в которых нет, если можно так выразиться, никакой муки, — тоже «строчки с кровью»? А кажется, что написаны они на одном дыхании. Но все же финал стихотворения весьма напряжен, и этим Пастернак пытается выразить неопределенность будущего, судьбы:

Достигнутого торжества

Игра и мука —

Натянутая тетива

Тугого лука.