«Стихотворение Некрасова «Рыцарь на час» (восприятие, истолкование, оценка)»

Ещё в 1860 году поэт Некрасов задумал большую автобиографическую поэму «Рыцарь на час» с главным героем Валежниковым. Но в печати появились только два отрывка из неё: первая часть поэмы под названием «На Волге (Детство Валежникова)» и стихотворение, которое сейчас известно под названием «Рыцарь на час». По первоначальному плану оно составляло четвёртую главу и называлось «Бессонница».

Основной смысл стихотворения заключён в самом названии. Некрасов обвинял себя и своих современников в недостаточной преданности делу борьбы за свободу угнетённого народа и считал, что его современники сказали много слов о бедствиях народа и необходимости его освобождения, но за этими словами мало дела. Поэтому стихотворение как бы заключено в композиционное кольцо из названия и финальных строк текста: «Суждены нам благие порывы, // Но свершить ничего не дано».

Стихотворение написано трехсложным размером — анапестом, что придает ему особую напевность, плавность. В нём можно выделить три смысловые части. В первой из них рисуется картина осенней природы, сельский пейзаж, отдыхающий после уборки урожая. Поэта радуют сильные крылья вспорхнувшего со стога ястребёнка, ставшего образом-символом, прозрачная чистая даль.

Некрасов предстаёт перед читателем талантливым лириком, умеющим живописать дорогой ему мир русской деревни. В природе он ощущает себя сильным и свободным:

Мысли свежи, выносливы ноги.

Отдаёшься невольно во власть

Окружающей бодрой природы;

Сила юности, мужество, страсть

И великое чувство свободы

Наполняют ожившую грудь;

Жаждой дела душа закипает…

Природа и земля вызывают отрадное чувство, а речь поэта изобилует крестьянской лексикой: «деготьком потянуло с дороги», «родина-мать», «скирды», «стога», «кормилица наша». Яркие эпитеты, олицетворения помогают поэту создать неповторимую картину ночи. В изображении природы в этом стихотворении Некрасов близок к поэтам-романтикам: лунный свет располагает к мечтам, перед ним возникают странные тени, причудливые видения.

Вместе с тем, в описании природы Некрасов близок лучшим русским поэтам-философам: Тютчеву, Фету. Он создаёт прекрасные звукописные образы: «даЛь гЛубоко прозрачна», «месяц поЛный пЛывёт», «в небе цвета гоЛубой, беЛоватый, ЛиЛовый», «земЛя прихотЛиво одета в воЛны беЛого Лунного света».

Эта аллитерация звука «л» создаёт особый образ ласковой природы. Именно поэтому вторая часть стихотворения выступает своеобразной антитезой первой, так как настроение поэта приходит в противоречие с картиной умиротворённой природы. Ему не спится, «над душой воцаряется мгла, ум, бездействуя, вяло тоскует». Герой думает «невольную», «жестокую» думу, от которой может спасти только свидание с матерью. Поэтому центральный образ второй части стихотворения — это образ матери, чью могилу мысленно посещает благодарный сын. Так образ матери начинает сливаться с природой, становясь, таким образом, частью вселенной («чистейшей любви божество»). Мать так же, как и природа, оберегает своих детей. Лирический герой просит защитить его:

Я гибну — и ради спасения

Я твою призываю любовь!

Образ матери расширяется и становится символом опеки и мудрости, почти богом, который может указать человеку его верный путь:

От ликующих, праздно болтающих,

Обагряющих руки в крови,

Уведи меня в стан погибающих

За великое дело любви!

Третья часть стихотворения отделяется от второй не только графически — многоточием и подзаголовком «Утром, в постели». Между второй и третьей частями — временной промежуток, позволивший лирическому герою осмыслить свои ночные размышления, что ассоциируется с философскими строками пушкинских «Стихов, сочинённых ночью во время бессонницы».

Доминанта настроения третьей части — сожаление, уныние. Лирический субъект понимает, что ночью он пребывал в волшебной власти «возвышающей душу природы». А утром, наяву, он пугается своего бессилия, унылого дня.

Финальный аккорд стихотворения звучит голосом вопиющей совести, голосом, который герой глушил в себе во время своей ночной прогулки. Теперь этот голос, подобно «чёрному человеку», насмешливо затягивает свою «злую песню». Он упрекает «ничтожное племя» в бездействии, как Лермонтов своих современников в «Думе». Горькой иронией, упрёком и сожалением звучат последние строки:

Суждены нам благие порывы,

Но свершить ничего не дано…

Для Некрасова 60-е годы — тяжелое время: закрытие «Современника», политические гонения, смерть и ссылка близких друзей. Революционерам-народникам «не дано» изменить существующий строй в России, их мечты утопичны. Об этом и страдает поэт.