Владимир Владимирович Маяковский
«Традиции Н. Гоголя и М. Салтыкова-Щедрина в сатире В. Маяковского. Сатира В. Маяковского»
Поэт Маяковский вошел в наше сознание и нашу культуру как «агитатор, горлан, главарь». Он действительно шагнул к нам «через лирические томики, как живой с живыми говоря». Его поэзия громка, неуемна, неистова. Ритм, рифма, шаг, марш — все эти слова ассоциируются с ним и выражают творчество поэта. Это, действительно, поэт-гигант. И истинная оценка его творчества еще впереди, потому что он слишком крупен, объемен, его поэзия никак не вмещается в узкий и тесный мир наших мыслей и забот.
Маяковский — поэт разносторонний. Он мог писать обо всем в равной степени талантливо и необычно, поэтому его поэзия так многолика: от плакатов РОСТА с краткими и меткими подписями до поэмы о целой стране («Хорошо!») от антивоенных стихов 10-х годов до нежных, возвышенных поэм про любовь («Облако в штанах», «Флейта-позвоночник»).
Не исключением является и тема, обличающая пошлость, мещанство, быт, обывательщину, волокиту и бюрократизм. В этих произведениях Маяковский верен традициям русской литературы, так как продолжает тему, начатую еще Фонвизиным, Грибоедовым, Гоголем и Салтыковым-Щедриным. Если рассмотреть стихотворения Маяковского «О дряни» и «Прозаседавшиеся», то можно заметить, что поэт широко использует целый спектр комических приемов для описания бюрократов и мещан, чьи желания не простираются дальше «тихоокеанских галифищ» и стремления «фигурять» в новом платье «на балу в Реввоенсовете». Поэт использует и разящие эпитеты, и яркие сравнения, и неожиданные аллегории, но особенно глубоко вскрывают суть порока гипербола, сарказм и гротеск.
Для примера проведем параллель между «Прозаседавшимися» и «Ревизором». И то и другое — законченные литературные произведения, обладающие завязкой, кульминацией и развязкой. Начало обоих произведений гиперболично: в одном — безнадежные попытки чиновников попасть на несколько заседаний сразу, на которых обсуждается «покупка склянки чернил», а в другом — чиновники со страху принимают Хлестакова за ревизора. Кульминация обоих произведений носит гротескный характер. В «Прозаседавшихся»:
И вижу,
Сидят людей половины,
О, дьявольщина!
Где же половина другая?
В нескольких строках Маяковский довел ситуацию до абсурда. Более плавен переход к кульминации, то есть к знаменитой «немой сцене», в «Ревизоре», но по своей абсурдности пьеса не уступает «Прозаседавшимся» и характеризуется, например, такими ситуациями, как сама себя высекшая унтер-офицерша; Бобчинский, просящий довести до сведения его императорского величества, что в «таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский».
В развитии «Ревизора» Гоголь отразил свою веру в силу и справедливость высшей власти, в неотвратимость наказания. Развязка «Прозаседавшихся» иронична, что, вероятно, свидетельствует о том, что Маяковский понимал живучесть, неистребимость бюрократизма.
Если говорить о стихотворении Маяковского «О дряни», то здесь мы найдем и гротеск в образе ожившего Маркса, призывающего свернуть головы мещанским канарейкам, и гиперболический эпитет «тихоокеанские галифища», и саркастическое выражение «мурло мещанина», и сравнение «зады, крепкие как умывальники». Поэт без стеснения употребляет эти тропы и стилистические фигуры, рассматривая обывательский быт, который «страшнее Врангеля».
Это стихотворение можно соотнести с пафосом творчества Салтыкова-Щедрина. В его произведениях сарказм, гротеск и гипербола встречаются буквально на каждой странице, особенно в «Диком помещике», «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Истории одного города». Салтыков-Щедрин вообще часто использовал прием фантастики. Подобный прием использовал и Маяковский в пьесе «Клоп», в которой Пьер Скрипкин переносится в будущее.