«Лирика в поэзии В.В.Маяковского»

Сидят старики, бороды — веники, всякий хитр:

землю попашет — попишет стихи.

В. Маяковский

Почему-то Маяковского принято считать поэтом политического, агитационного и сатирического плана. Хотя, как мне кажется, он выполнял пропагандистскую и агитационную дело как поденщину, как обязательную и скучную работу. Конечно же, он от всего сердца верил тому, о чем писал. И писал здорово:

Но вдруг, будто ожогом рот

скривило господину,

это господин чиновник берет

мою краснокожую паспортину.

Берет, как бомбу, берет, как ежа,

как бритву обоюдоострую,

берет, как гремучую, в двадцать жал

змею двухметроворостую.

Можно понять гордыня обладателя паспорта молодого государства. К сожалению, нынче мы не постоянно испытываем это чувство.

Но в душе Маяковский наверняка скучал по тонкой, душевной лирике. Даже в поэме «Хорошо», насквозь проникнутой воспеванием коммунистических успехов, он не удерживается от теплых поэтических фраз. Промерзнув в комнате с приютившими его Лилей и Осей Брик и псом Щеником, он идет на Ярославский вокзал за дровами и привозит их на санках домой:

Лишь лежа в такую вот гололедь,

зубами совместно пролязгав — поймешь:

нельзя на людей сочувствовать ни одеяло, ни ласку.

А чуть дальше — совсем мило и нежно. Особенно если учесть тот голод в РФ, о котором он пишет:

Не домой, не на суп,

а к любимой в гости

две морковки несу

за зеленый хвостик.

Я много дарил конфет да букетов,

но больше всех дорогих даров

я помню морковь драгоценную эту

и полполена березовых дров.

В одном из ранних стихов у Маяковского есть прекрасная и нестандартная в стилистическом смысле зарисовка:

Лошадь, не надо!

Лошадь, слушайте!

Чего вы думаете, что вы их плоше?

Глупенькая,

все мы

немного лошади.

Каждый из нас по-своему лошадь.

Может, старая и не нуждалась в няньке.

Может, и мысль ей моя показалась пошла.

Только лошадь рванулась,

встала на ноги.

И пошла,

хвостом помахивая.

Рыжий ребенок!

Пришла веселая,

стала в стойло.

И все ей казалось: она — жеребенок….

Видение тонкого и сострадательного человека. Любовь, высказанная в несколько иносказательной форме. Но есть и более конкретные высказывания:

Приду в четыре, сказала Мария.

Восемь, девять, десять….

Вошла ты,

резкая, как «нате!», муча перчатки замш, сказала:

— Знаете,

я выхожу замуж.

— Что ж, выходите. Ничего. Покреплюсь.

Видите — спокоен как! Как пульс покойника.

Когда-то Маяковский как будто бы в шутку сказал, что он не мужик, а облако в штанах. Потом появилась прекрасная поэма под таким названием. Появились и кровавые, обнаженные чувства:

Меня в данный момент узнать не могли бы:

жилистая громадина

стонет, корчится.

Что может хотеться этакой глыбе?

А глыбе многое хочется!

Впрочем, он и сам говорил о себе:

…Меня любить учили в Бутырках. Что мне тоска о Булонском лесе?!

…Нести не могу — и несу свою ношу, Хочу ее бросить — и знаю, не брошу!

…Взяла, отобрала сердце

и просто пошла игрывать — как девчурка мячиком.

…Так я к тебе возвращаюсь, —

разве,

к тебе идя,

не иду домой я?!

Не смоют любовь ни ссоры, ни версты.

Продумана, выверена, проверена.

Пройду, любовищу мою волоча.

В какой ночи

бредовой,

недужной,

какими Голиафами я зачат —

такой большой

и такой ненужный?

В сущности, у поэта почти не было детства. Раннее взросление, увлечение марксистской философией, тюрьма… Но всякий настоящий поэт немного ребенок.

Страшное у меня беда. Вероятно — лишусь сна, Вы понимаете, вскоре В РСФСР придет весна.

Да, Маяковский пытается подшучивать над своими чувствами. Но они все равно прорываются сквозь иронию:

Надо принять какие-то меры.

Ну, не знаю что, —

например:

выбрать день самый синий,

и чтоб на улицах улыбающиеся милиционеры

всем в тот самый день раздавали апельсины.

Если это дорого —

можно остановить свой выбор дешевле, проще.

Например: чтоб старики, безработные, неучащаяся детвора

в 12 часов всякий день

собирались на Советской площади,

троекратно кричали б:

ура! ура! ура!