««Гримасы быта» в сатирической поэзии В. В. Маяковского»

Маяковский утверждал: «В наше время тот — поэт, тот — писатель, кто полезен». Какую же пользу мог принести Маяковский своей поэзией? Он был участником острой идеологической борьбы нового со старым и это как раз определяет направление его творческой деятельности. Своими стихами и поэмами он боролся против сторонников буржуазного общества, против тех, кто прятал мещанское «мурло» за эмблемами серпа и молота. Такое общество запечатлел Маяковский во многих сатирических стихотворениях, которые, несмотря на гротесковость образов, могут служить зеркалом эпохи.

Характерной чертой сатирического изображения Маяковским действительности является сочетание образов-масок, то есть массовых явлений, присущих целому обществу, и индивидуальных образов, проявляющих себя в какой-либо конкретном явлении, будь то мещанство и тому подобное.

Великолепным примером образа маски является стихотворение «Прозаседавшиеся», написанное в 1922 году. Перед нами поэт воссоздаёт общественный образ заседающих «Иван Ванычей», к одному из которых пытается пройти лирический герой. Четыре раза он исколесил «сто лестниц», но ему так и не удалось с ним увидеться. В финале разворачивается предельно гротесковая картина заседания «людей половины», которые разделились пополам, чтобы быть «на двух заседаниях сразу», «до пояса здесь, а остальное — там».

Казалось бы, зачем поэту высмеивать столь занятых людей? Всё дело в том, что занятость-то их поддельная. Поэт создаёт образ бюрократов, которых «обдают дождём дела бумажные». Они решают очень важные вопросы: «покупка скрепки, чернил Губкооперативом». Маяковский смеётся и над количеством заседаний, и над комитетами, название которых порой даже трудно выговорить: «А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-ком». По сути же всё это — бесполезная трата времени.

Ещё одним шедевром, изображающим гримасу «бытища» в его обобщенных чертах, является стихотворение «Стих не про дрянь, а про дрянцо. Дрянцо хлещите рифм концом». Если раньше Маяковский показывал «дрянь с настоящим характерным лицом», то теперь измельчание народа вывело пошлое, маленькое, лёгкое дрянцо. Поэт изображает здесь людей, которые, пережив революцию, дожив до НЭПа, смогли приспособиться к новым условиям жизни и стать «странной разновидностью — сидящим ослом». Таким людям наплевать, что «где-то пули рвут… Китай встаёт негодуя», им «хорошо: тепло и не дует». Поэт и здесь подчёркивает, что хотя обыватель «давно канареек выкинул вон», его «канареечная» сущность никуда не делась:

С индустриализации

завёл граммофон

да канареечные

абажуры и платьица.

Потрясающие по силе выразительности являются и отдельные образы «бытовщины», созданные Маяковским с предельной сатирической заострённостью.

Галерею этих образов открывает стихотворение «О дряни» 1920−1921 годов. Поэт изображает в нём мещанина, который «свил уютный кабинет и спаленку», и его жену — товарища Надю. Здесь на лицо две характерные черты мещанства: стремление к наживе и формальное подтверждение своей принадлежности к коммунистической партии. Эти черты проявляются в словах самих главных героев.

Один обдумывает, куда вложить «24 тыщи» и приобретение «тихоокеанских галифищ», чтобы на самом деле казаться коммунистом. Другая размышляет о платье с эмблемой серпа и молота, чтобы «фигурять… на балу в Реввоенсовете». Их интересы дальше этого не идут — это-то и противно поэту.

В эту же галерею попадают и трусы, и взяточники, и ханжи, и подлизы, словом, все те, кто коростой сидит на теле «нового» общества. В стихотворении «Трус» 1928 года Маяковский изображает пресмыкающихся трусов", для которых каждый «зав — туз». Даже пол таких людей определить затруднительно: «Не поймёшь, мужчина, рыба ли…» Мысли их только об одном:

Только бы

Меня не выбрали,

Только б мне не отвечать…

И опять на помощь поэту приходит гротеск. У труса «ухо в метр — никак не менее». Он ходит за начальством, чтобы «услышав ихнее мнение, завтра это же сказать им». Трус боится всего и дрожит. Но этого требует время, пишет Маяковский, «революция требует смелость, смелость»…

В стихотворении «Подлиза» того же 1928 года поэт создаёт гротесковый образ Петра Ивановича Болдашкина, который благодаря «нежному способу обхождения», как «фрукт теперь согрет солнцем нежного начальства». Язык его «на метров тридцать начальство вылез догонять». Такой «талант» Болдашкина приносит ему чины, «мир да лад» в жизни. Такие люди, по мнению поэта, только издеваются «над демократией», а потому достойны лишь осмеяния.

Итак, мы видим, что от пристального взгляда поэта невозможно скрыться тем, кто несёт в себе порочное начало, задевающее идеал жизни, который воспевал художник слова. Он изображал «гримасы быта» не для того, чтобы высмеять какие-либо черты характера отдельных людей и коллективов. Он, как настоящий сатирик, боролся против тех, которые с помощью своих отрицательных черт пытались приспособиться к жизни в социалистическом обществе, не принося его строительству никакой пользы.