Михаил Юрьевич Лермонтов
«Тема поэта и поэзии в лирике М. Ю. Лермонтова »
Легко ли читать стихи? Легко ли писать стихи? Уходят в прошлое произведения одних поэтов, продолжает жить в веках творчество других. Но есть поистине бессмертные творцы, стихи которых читаешь и перечитываешь, и каждый раз открываешь для себя что-то новое, становишься богаче душой. Одним из таких поэтов для меня является
Решал поэт проблемы вселенского масштаба… Его не стало. Теперь те же проблемы решают другие поэты. Продолжается Жизнь. И в этой Жизни есть место Лермонтову. Каково назначение поэта и поэзии в жизни общества? В его понимании поэт — это сгусток совести. Поэт- пророк. Поэт — целитель человеческих душ.
Эта тема волновала Лермонтова на протяжении всей жизни. Итогом его размышлений о смысле и назначении поэзии, о месте поэта в обществе явилось стихотворение «Поэт».
Стихотворение построено на сравнении. Первая его часть — описание кинжала, его славного прошлого, воинской героической судьбы и ненужного настоящего, когда «игрушкой золотой он блещет на стене», — представляет собой параллель со второй частью, в которой говорится об утрате поэзией её общественной роли в 30-е годы 19 века.
Лермонтов свел воедино целый комплекс идей, обсуждавшийся в русской и европейской литературе, публицистике и философии его времени. Он сурово осуждает современную поэзию, которая, утратив былую «власть», превратилась в «золотую игрушку», салонные развлечения. Резкое обличение такой поэзии, изменившей своему назначению, сочетается в стихотворении с ожиданием лирики актуальной и гражданственной. Заключительные строки стихотворения позволяют видеть не только выражение надежды на возрождение истинного искусства, но и прямой гражданственный призыв: «Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк! // Иль никогда на голос мщенья, // Из золотых ножон не вырвешь ты клинок, //Покрытый ржавчиной презренья?.."
В стихотворении «Журналист, читатель и писатель» Лермонтов отражает спор вокруг нескольких социальных и эстетических проблем, бывших предметом полемики в русской литературе и журналистике. В монологе журналиста звучит мысль о политическом уединении как обязательном условии вдохновенного творчества: «Когда ему в пылу забав // Обдумать зрелое творенье?..// Зато какая благодать, // Коль небо вздумает послать // Ему изгнанье, заточенье //Иль даже долгую болезнь: // Тотчас в его уединенье // Раздастся сладостная песнь!"
Мысль эта в устах Журналиста приобретает несколько иронический оттенок: «Поверьте мне, судьбою несть // Даны нам тяжкие вериги. // скажите, каково прочесть // Весь этот вздор, все эти книги, — // И все зачем? Чтоб вам сказать, //Что их не надобно читать!..» В ответе Писателя намечается обоснование его поэтического молчания. Он не желает следовать расхожим темам. Тема «массовой литературы» продолжается на ином уровне в диалоге Читателя и Журналиста; в словах Читателя есть отзвуки протеста пушкинского круга против «торговой словесности» и консервативной прессы. Оправдываясь, Журналист признается, что вынужден следовать требованиям коммерции, пренебрегая «приличьями» и «вкусом». Журналистика перестает быть посредником между создателями истинных культурных ценностей и их ценителями. Что же получается? Не удовлетворяя Читателя, она заставляет и писательскую элиту замыкаться в себе. Возникает тип молчащего, нереализованного таланта. Более глубокие признаки кризиса литературы вскрываются в заключительном монологе Писателя: «К чему толпы неблагодарной //Мне злость и ненависть навлечь, // Чтоб бранью назвать коварной //Мою пророческую речь? // …О нет! Преступною мечтою // Не ослепляя мысль мою, Такой тяжелою ценою //Я вашей славы не куплю…» Каков выход из создавшегося положения? Писатель неизбежно вынужден прийти к отказу от творчества: для него закрыты пути понимания обществом. Что же, опять трагедийность?
«Пророк», одно из последних и наиболее значительных стихотворений Лермонтова, завершает в его творчестве тему поэта. Изображение поэта-гражданина в образе пророка характерно для декабристской поэзии Ф. Глинки, Ф. Кюхельбекера. Та же метафора, но в философски-обобщенном плане, разворачивается в одноименном стихотворении
А что же те, ради которых и существует пророк? «Шумный град» встречает его насмешками «самолюбивой» пошлости, неспособной понять высокого, аскетического инакомыслия. Таким образом, тема пророка приобретает трагическое звучание. Она многогранна: это и образ общества, враждебного «любви к правде», и образ страдающей в таком обществе свободной творческой личности, и мотив трагической разобщенности интеллигенции и народа, их взаимного непонимания.
Лермонтов вносит в описание своего героя простые человеческие черты, даже бытовые подробности: пророк худ, бледен, одет в рубище, он торопливо пробирается через город, слыша за спиной оскорбительные возгласы. Перед нами трагедия не только поэта-гражданина, но и человеческого подвижничества, оказывающегося лишним в условиях обывательского самодовольства, безразличия толпы: «…Он горд был, не ужился с нами, // Глупец, хотел уверить нас, // Что бог гласит его устами!"
«Он не ужился с нами…» Не в этом ли лермонтовское предчувствие своей близкой смерти? «Настанет день — и миром осужденный, // Чужой в родном краю, // На месте казни — гордый, хоть презренный — Я кончу жизнь мою…», — в этих строках звучит мотив жертвенности. Поэт предвидит свою трагическую судьбу: «За дело общее, быть может, я паду // Иль жизнь в изгнании бесплодном проведу…». Жизнь поэта, действительно, оборвалась рано. Но, идя по творческому пути, он всегда с гордостью нес имя Поэта, он «грудью шел вперед», он «жертвовал собой».
Почему и в наше время не ослабевает интерес к творчеству Лермонтова? Не потому ли, что чрезвычайно важен опыт Лермонтова-человека, мечтавшего об осуществлении лучшего на земле? Поэт говорит о необходимости саморазвития, внутреннего преобразования. Хочется верить, что о нашем поколении поэт не сказал бы: «Печально я гляжу на наше поколенье!». Хочется верить, что, мы, поколение 21 века, не состаримся в «бездействии пустом». Я уверена, что один из нас скажет однажды: «Я не могу сложить стихотворенья, // Но Лермонтов доволен был бы мной!»