«Лермонтов — наш современник»

В юности, сочиняя романтические поэмы и драмы, Лермонтов рисовал в своем воображении свободных и гордых героев, людей пылкого сердца, могучей воли, верных клятве, гибнущих за волю, за родину, за идею, за верность самим себе. В окружающей жизни их не было. Но поэт сообщал им собственные черты, наделял своими мыслями, своим характером, своей волей. И Демон мыслит и клянется как Лермонтов. И таков герой \"Маскарада\" Евгений Арбенин.
В мире, где нет ни чести, ни любви, ни дружбы, ни мыслей, ни страстей, где царят зло и обман, — ум и сильный характер уже отличают человека от светской толпы. И даже если над ним тяготеет преступное прошлое, как над Арбениным, он все равно возвышается над толпой, и толпа не смеет судить его. \"Да, в этом человеке есть сила духа и могущество воли, которых в вас нет, — писал Белинский, обращаясь к критикам лермонтовского Печорина, — в самых пороках его проблескивает что-то великое, как молния в черных тучах, и он прекрасен, полон поэзии даже и в те минуты, когда человеческое чувство восстает на него...
Ему другое назначение, другой путь, чем вам. Его страсти — бури, очищающие сферу духа...\"
Таков Арбенин, таков Печорин. Но в отличие от прежних своих творений Лермонтов, создавая \"Героя нашего времени\", уже не воображал жизнь, а рисовал ее такой, какой она являлась в действительности. И он нашел новые художественные средства, каких еще не знала ни русская, ни западная литература и которые восхищают нас по сей день соединением свободного и широкого изображения лиц и характеров с умением показывать их объективно, \"выстраивая\" их, раскрывая одного героя сквозь восприятие другого. Так, автор путевых записок, в котором мы без труда угадываем черты самого Лермонтова, сообщает нам историю Бэлы со слов Максима Максимыча, а тот, в свою очередь, передает монологи Печорина. И поэтому, например, снять \"Бэлу\" в кино невозможно, не изменив при этом ее структуру и смысл. Печорина никак не сыграешь, ибо в \"Бэле\" перед нами не сам Печорин, а Печорин в представлении Максима Максимыча, человека совсем другого круга и другого образа мыслей. И если не будет Максима Максимыча, Печорин станет похож на героев Марлинского. А в \"Журнале Печорина\" мы видим героя опять в новом ракурсе — такого, каким он был наедине с собой, каким мог предстать в своем дневнике, но никогда бы не открылся на людях.
Лишь один раз мы видим Печорина, как его видит автор. И через всю жизнь проносим в душе и в сознании гениальные эти страницы — повесть \"Максим Максимыч\", одно из самых гуманных созданий во всей мировой литературе. Она поражает нас, эта повесть, как поражает личное горе, как оскорбление, нанесенное нам самим. И вызывает глубокое сочувствие и бесконечную нежность по отношению к обманутому штабс-капитану. И в то же время — негодование по адресу блистательного Печорина. Но вот мы читаем \"Тамань\", \"Княжну Мери\" и \"Фаталиста\" и наконец постигаем характер Печорина в его неизбежной раздвоенности. И, узнавая причины этой \"болезни\", вникаем в \"историю души человеческой\" и задумываемся над судьбой \"героя\" и над характером \"времени\".
При этом роман обладает свойствами высокой поэзии: его точность, емкость, блеск описаний, сравнений, метафор, фразы, доведенные до краткости и остроты афоризмов, — то, что прежде называлось \"слогом\" писателя и составляет неповторимые черты его личности, его стиля и вкуса, доведено в \"Герое нашего времени\" до высочайшей степени совершенства.
Великая человечность Лермонтова, пластичность его образов, его способность \"перевоплощаться\" — в Арбенина, в Печорина, в Максима Максимыча, соединение простоты и возвышенности, естественности и оригинальности — свойства не только созданий Лермонтова, но и его самого. И через всю жизнь проносим мы в душе образ этого человека — грустного, строгого, нежного, властного, скромного, смелого, благородного, язвительного, мечтательного, насмешливого, застенчивого, наделенного и могучими страстями, и волей, и проницательным, беспощадным умом. Поэта гениального и так рано погибшего. Бессмертного и навсегда молодого. Нашего современника.