«Шукшин и его мировидение»

В общем, изучение творчества В. М. Шукшина – задача сложная и

Актуальная. Её решение необходимо с точки зрения научно-познавательной и

Нравственно-этической.

Не оставляя никого равнодушным, искусство В. М. Шукшина – писателя,

Актёра, кинодраматурга – постоянно рождает споры, научные дискуссии,

Которые далеко ещё не закончены.

Диспут, начавшийся в середине 60-х годов, обнажив разноречивые оценки

И мнения в определении типа героя В. М. Шукшина, продолжается в наши дни.

Главным персонажем рассказов является человек, его духовные искания,

Размышления, нравственное напряжение, в чью стихию вовлекается личность.

Исследованием оценочных наименований, функционирующих в

Художественном тексте, практически не занимались. Эта тема становится

Актуальной лишь в последнее время.

Наиболее благоприятной для осуществления такого подхода в современной

Русской литературе является проза Шукшина. Уникальная, во-первых, личность

Писателя как языкового информанта, биография которого позволила ему

Накопить словарный фонд, универсальный в своей территориальной,

Профессиональной и ценностной (синхронной и диахронной) стратификации. Во-

Вторых, Шукшин воспроизвёл в прозе не только специфику разговорной речи, на

И некоторые общие тенденции языкового процесса, связанные с социально-

Территориальной миграцией населения, научно-техническим прогрессом,

Культурным развитием социума. В-третьих, речь Шукшина обнаруживает

Органичное взаимодействие знаковых систем, различных видов искусства

(писатель, актёр и режиссёр) и различных научных знаний (историк,

Философ). Элементы «языков» различных областей культуры сосуществуют в его

Прозе, и отношение между ними являются не только прагматическими, но и

Прогностическими, определяющими ведущие тенденции их развития. Так,

Стремление определённых слоёв населения к унифицированности,

Клишированности поведения, сознания, языка и элитарных – к узкой

Специализации выражается в прозе Шукшина в параллельности существования

Элементов разных лексических систем, в их свободной вычленяемости в речевом

Потоке. Наконец, в-четвёртых, Шукшин свободно владеет различными

Литературными стилями, образующими интертекст его прозы, что позволяет

Рассматривать последнюю как систему, моделирующую фрагмент истории развития

Русского языка 1960-1970-х годов как вербальный срез культуры этого

Времени.

Среди русских писателей шестидесятых-семидесятых годов именно Шукшин

Адекватно воспринял и осознал описанную выше языковую ситуацию,

Определившую его идиостиль. Доминантной содержательной чертой идиостиля

Шукшина стала дискредитация «авторского отношения» как «авторитетной точки

Зрения». Это повлекло за собой отрицание стиля, организованного «видением»,

Которое полностью замещается в эстетической программе Шукшина «речевой

Действительностью». Это результат последовательно проводимой писателем идеи

«пересадки жизни» в искусство. При этом слово, по сравнению с материальными

Средствами других видов искусств, представляется ему изоморфным жизни.

«Пересадка» животворящей материи жизни достигается благодаря филигранной

Работе писателя над словом: «Я знаю, когда пишу хорошо: когда пишу и будто

Вытаскиваю пером живые голоса людей.» [Шукшин В. М. 1981, с 68].

Однако, эти «живые голоса» в контексте произведения оказываются

Связанными как с языковыми значениями, так и с авторскими смыслами, образуя

Систему, способную порождать всё новые «глубинные смыслы». Последовательная

Реализация идеи пересадки жизни в искусство привела к использованию в

Художественном произведении разговорной речи как наивной, необработанной

Записи языкового материала, что определило специфичность идиостиля Шукшина:

С одной стороны, внешнюю нелитературность, «непрофессиональность», с

Другой, - полемически противостоящую традиционной условности литературы

Художественную природу его прозы.

В общем, язык В. М. Шукшина сыграл важную роль в развитии языка

Русской прозы второй половины XX века. В нём отразились языковые процессы,

Характерные для художественной литературы шестидесятых-семидесятых годов,

Вообще и для деревенской прозы в частности. Это, с одной стороны, опора на

Живую речь, с другой, полемика с разнообразными штампами – канцелярскими,

Газетными, беллетристическими. Оба эти процесса определили характер языка

Прозы В. М. Шукшина.

Для произведений Шукшина характерны метаязыковые комментарии. Слово –

Объект рефлексии и оценки не только в речи повествователя, но и в речи

Персонажа. Писатель последовательно отмечает, как воспринимает персонаж

Чужой речевой обиход.

В рассказах Шукшина отражается социальная дифференциация языка.

Утверждая в правах народное слово и образы, характерные для народной речи,

Шукшин иронизирует над канцелярской фразеологией, газетными штампами, над

Псевдонаучной речью, над иноязычными словами.

Стилистически окрашенная лексика концентрируется в прямой речи

Персонажей, в частности, в обращениях их к другим персонажам (пьяная харя,

Харя неумытая, чёрт, идиот, халява, идол окаянный, идол лупоглазый,

Дьяволина).

Образные средства рассказов Шукшина также связаны с ориентацией на

Мировосприятие и речь персонажей. Источник тропов в речи повествователя –

Изображаемый быт. Устойчивые тропы переосмысливаются и приобретают

Мотивировку в реалиях изображаемого мира. Связь тропов с изображаемой

Средой проявляется в характере овеществления абстрактных понятий –

Овеществляются эмоции, мысли, слова, жизнь. Этому способствуют сравнения с

Бытовыми реалиями.

Таким образом, расширение словаря, последовательная передача точки

Зрения персонажа, опора на словоупотребление изображаемой среды, особый

Характер связи тропа с реалиями, полемика с разного рода штампами и клише

Определили своеобразие стиля В. М. Шукшина и его место в русской прозе

Шестидесятых-семидесятых годов.

Многие исследователи указывают, что отличительной константной чертой

Художественного текста является его эмоциональность.

В центре художественного видения Шукшина – не проблема как таковая,

Пусть даже и опосредованная через судьбы и характеры героев, а собственно

Человек, его жизнь. Но человек этот каждый раз столь конкретен, возникает

Так зримо, с массой таких снайперски точных бытовых и психологических

Деталей, что нам никогда не нужно заглядывать на последнюю страницу

Рассказа, чтобы узнать, когда он написан, к какому времени относится.

Да, в поле зрения Шукшина прежде всего человек. Его жизнь. И тут

Необходимо оговориться, что предложенное деление его героев на «чудиков» и

«античудиков» носит конечно же условный характер, имеет чисто служебное

Значение. На самом деле они, как и рассказы, не поддаются классификации.

Каждый сам по себе, на свой манер, совершенно индивидуальная фигура. Что же

До чудинки, до сдвига, то – и здесь корень творческой позиции Шукшина, его

Устой – это вовсе не особенность ЕГО героев. Это – то, что присуще каждому

Человеку вообще. Отличие одного от всех других, непохожесть – это и есть

Сущность человеческой натуры, семя, которое, однако, может дать пышные,

Добрые всходы, а может увять или развиться в условиях, которые делают из

Человека нравственного урода, пустышку, античудика. Шукшин не

Коллекционирует чудаков, а просто обнаруживает закавыку в каждом, кого

Встречает на пути.

В. М. Шукшина интересует личность в моменты наивысшего напряжения

Чувств, поэтому эмоционально-оценочная лексика в его рассказах выполняет

Важные стилистические задания, направленные на формирование идиостиля.

Писатель никогда не остаётся безучастным к своему страдающему,

Ищущему герою, поэтому эмоционально-оценочная лексика характеризует и

Авторскую речь, и речь персонажей, хотя соотношение их может быть далеко не

Одинаковым вследствие разных идейно-художественных задач.

Отличительной чертой многих рассказов В. М. Шукшина является

Использование эмоционально-оценочной лексики для характеристики своих

Героев.