«Журнально-публицистическая деятельность М. Е. Салтыкова-Щедрина»

Публицистическая и редакторская деятельность М. Е. Салтыкова-Щедрина в “Отечественных записках” явилась новым этапом той работы, которую он начал еще в “Современнике”. В “Отечественных записках” сатирик работал 16 лет, с 1868 по 1884 гг.; его произведения появлялись почти в каждой книжке и во многом определяли характер и направление журнала.

Начиная свое сотрудничество в “Отечественных записках”, писатель опубликовал в 1868 – 1869 гг. два цикла: “Признаки времени” и “Письма о провинции”. И в том и в другом произведении Салтыков-Щедрин, как бы подводя итог прожитому после реформы десятилетию, ставит вопросы: что изменилось в жизни России после реформы 1861 г.? Почему общественный подъем 60-х годов не принес ожидаемых результатов? В чем причина неудачи революционного движения? Эти проблемы волновали всех сотрудников “Отечественных записок” и их читателей.

Салтыков-Щедрин увидел причину неудачи борьбы против самодержавия в том, что слишком неоднородно было “движение реформаторов”, как он условно называл движение 60-х годов.

Хотя крепостное право юридически было отменено, пережитки феодализма оказались настолько живучими, что сатирик имел полное право признать: крепостное право живет во всем — “в нашем темпераменте, в нашем образе мыслей, в наших обычаях, в наших поступках. Все, на что бы мы ни обратили наши взоры, все из него выходит и на него опирается” [т. 7 с. 150].

Оценивая другие реформы 60-х годов, Салтыков-Щедрин так же недвусмысленно раскрыл их крепостническую сущность.

Салтыков-Щедрин верно раскрыл классовую природу земств, антинародный характер многих их начинаний. Никогда не выступая против земств как органов местного самоуправления, он был лишь против засевших в них крепостников-помещиков, которые прилагали все силы к сохранению своих привилегий.

Он сокрушается, что среди “легковесных” нет места идеалам 40 – 60-х годов, однако не теряет веры в лучшее будущее: “Как ни обширно кладбище, но около него ютится жизнь” [т. 7 с. 94].

В 1872 – 1876 гг. Салтыков-Щедрин печатает на страницах “Отечественных записок” два новых публицистических произведения: “Дневник провинциала в Петербурге” (1872 г.) и “Благонамеренные речи” (1872 – 1876 гг.). Оба эти цикла посвящены преимущественно дальнейшему развитию капитализма в России и отражению этого процесса в политической жизни страны.

Писатель одним из первых в русской литературе создал типические образы представителей русской буржуазии 70 – 80-х годов и ее идеологов — либералов. Разоблачение либерализма становится одной из главных тем его литературной деятельности.

На фоне торжества буржуазного предпринимательства становится отчетливо виден идиотизм запуганного обывателя. Писатель смело осуждает политическую реакцию конца 60-х годов, критикует последующие реформы царского правительства, судебную в частности, затеянные для того, чтобы приспособить самодержавный режим к нуждам капиталистического развития.

Особое место в цикле занимает рассказ о Дерунове, содержащий беспощадную характеристику “опоры” современного общества. “Дерунов не столп! — заявляет в конце очерка Салтыков-Щедрин. — Он не столп относительно собственности, ибо признает священною только лично ему принадлежащую собственность”.

Рассматривая общественную жизнь в годы реакции, Салтыков-Щедрин типичным явлением русской действительности называет “молчалинство”. Безразличие к насущным вопросам современности, стремление к личному благополучию господствует в либеральном обществе. Молчалины всюду. Их угодливость, карьеризм не означают, однако, что они играют только пассивную роль. Все они — люди беспринципные, готовые снести любое оскорбление, если оно будет оплачено.

Но именно эти качества и определяют их будущее поражение.

Салтыков-Щедрин, верно понимая характер русского капитализма как явления, обусловленного историческим развитием, не признавал капиталистические отношения вечными и неизменными.

После поездки по Европе Салтыков-Щедрин печатает в “Отечественных записках” цикл очерков “За рубежом” (1880 г.). Симпатизируя передовой, революционной Франции, восхищаясь ее прогрессивными традициями, он беспощадно разоблачает современную французскую буржуазию, затоптавшую из алчности и страсти к наживе славные идеалы якобинцев. Сатирик развеял ореол мнимой революционности, возникший вокруг буржуазных республиканцев, которые защищали в прессе и парламенте капиталистические порядки.

В очерках “За рубежом” писатель признал милитаризм важнейшей чертой в политике и настроениях немецкой буржуазии. Упоенная победой над Францией в 1870 – 1871 гг. Германия мечтала занять главенствующее положение в Европе. Салтыков-Щедрин высмеял эту претензию и заклеймил наглость прусской военщины.

“Зарубежное” в очерках Салтыкова-Щедрина постоянно и тесно переплетается с “отечественным”. В аллегорической сцене — диалоге между “мальчиком без штанов” и “мальчиком в штанах” — сатирик ставит вопрос о характере дальнейшего развития России и приходит к выводу, что она, так же как многие европейские страны, пойдет по пути капиталистического развития. Но русский народ, не опутанный мещанским филистерством, еще не пропитанный буржуазной законностью, как это случилось с немецким “мальчиком в штанах”, сумеет свести счеты с Колупаевым и добиться освобождения от всякой эксплуатации. Все сопоставления русских и западноевропейских общественных отношений даны в очерках под углом зрения перспектив революционного развития России.

“Письма к тетеньке” (1881 – 1882 гг.) и публицистические произведения, написанные после закрытия “Отечественных записок”, рисуют русское общество в период обострения революционной борьбы и реакции, наступившей вслед за разгромом движения народников.

Яркой сатирой на царский суд и расправу является сценка “Злополучный пискарь, или Драма в Кашинском окружном суде”. В наиболее обобщенном виде тупость и реакционность царской бюрократии была воплощена писателем в образе ретивого начальника, который решил закрыть Америку.

Не менее злую сатиру на либеральную прессу, явно повернувшую в конце 70-х годов к монархизму, содержит цикл “В среде умеренности и аккуратности”. Прототипом газеты “Чего изволите?” и ее редактора, Молчалина 2-го, явился Суворин, издатель газеты “Новое время”.

Сатирик вводит читателей во все тайны редакционной кухни и пародийно раскрывает сущность основных жанров буржуазной газеты: передовой статьи, фельетона, корреспонденций. Пустословие возведено здесь в принцип, и только одна мысль беспокоит редактора: как бы при всем либерализме дать каждой фразе такой оборот, чтобы не осталось и тени недоверия к начальству! Щедринское выражение “Чего изволите?” было очень удачным и прочно укрепилось за газетой Суворина “Новое время”.

Позднее, в условиях реакции 80-х годов, Салтыков-Щедрин еще не раз обращается к характеристикам буржуазной и монархической прессы в России. Редактор “Красы Демидрона”, бывший тапер публичного дома Иван Иванович Очищенный (“Современная идиллия”), сам признается, что он не имеет никакого влияния на газету. Все зависит от издателей — содержателей увеселительных заведений. Скандальная хроника, порнография, социальная демагогия — вот основное содержание газеты “Краса Демидрона” в 80-е годы.

Публицистика Салтыкова-Щедрина 70 – 80-х годов — это подлинная революционно-демократическая летопись всей пореформенной России.

Салтыков-Щедрин был и остается непревзойденным мастером публицистической сатиры, замечательным художником слова. В своем творчестве он часто прибегал к иносказанию, гиперболе, иронии, фантастике.

Писатель быстро и верно умел подметить новое в экономике, политике, литературе. Это умение позволило ему раньше других, уже в начале 70-х годов, создать яркие, типические образы.

Огромная сила сатирического обобщения, типизации — яркая индивидуальная особенность стиля Салтыкова-Щедрина. Он мог схватывать явления в их становлении, росте. Недаром Гончаров говорил, что для изображения не установившегося в жизни нужен талант Щедрина, признав тем самым способность сатирика верно и своевременно улавливать новое в жизни.

Салтыков-Щедрин был мастером эзоповского языка. Немного найдется писателей и публицистов, которые могли бы сравниться с ним в искусстве обходить цензурные рогатки. Вслед за Герценом и Чернышевским он блестяще пользовался иронией в подцензурной печати и по праву мог повторить слова Герцена, назвавшего иронию “утешительницей” и “мстительницей”.

Несмотря на многочисленные иносказания, на условность употребления ряда слов и оборотов речи, читатель, по свидетельству самого сатирика, хорошо понимал его.

Неистощимо языкотворчество Салтыкова-Щедрина. Он был очень чуток, внимателен к структуре родного языка, идиомам и поговоркам и негодовал на либерально-буржуазных газетчиков, коверкавших речь в угоду своим невзыскательным читателям. У него чрезвычайно сильно развито чувство слова, огромен словарный запас, поразительно умение использовать многозначность слов. Как никто, писатель умел выявить нужный смысловой оттенок в слове и с его помощью охарактеризовать любое жизненное явление, поведение отдельного человека или целой социальной группы.


Столь же хорошо знал он речь народа, крестьян, язык русских летописей.

Для характеристики различных сторон русской жизни 70 – 80-х годов Салтыков-Щедрин охотно вводил в свои произведения литературные персонажи: Молчалина, Чацкого, Рудина, Глумова, Ноздрева и многих других — и заставлял их действовать. Это избавляло его от необходимости подробно характеризовать прошлое “героев” своего времени. Сохраняя первоначальный портрет, литературные персонажи жили в произведениях Салтыкова-Щедрина второй жизнью. В изменившихся исторических условиях их характеры и поведение раскрывались с новых сторон, а литературное прошлое помогало уяснить классовую сущность и общественную роль живых представителей различных сословий в 70 – 80-е годы.

Писатель постоянно стремился сделать своих противников смешными, ибо смех — великая сила.

В подцензурных же условиях этот способ борьбы оставался подчас единственно возможным, ибо кто мог позволить себе в легальной прессе патетический гнев или прямое осуждение позорящего Россию самодержавия?! Смех сатирика, злой и безжалостный, был направлен на расшатывание основ существующего строя, что прямо соответствовало тогда интересам народа.