«Валентин Григорьевич Распутин»

Родился в посёлке Усть-Уда Иркутской области; детство провёл в деревне Аталанка. Закончив местную начальную школу, вынужден был один уехать за пятьдесят километров от дома, где находилась школа средняя (об этом периоде впоследствии будет создан знаменитый рассказ “Уроки французского” -- 1972). Затем закончил историко-филологическое отделение Иркутского университета, после чего работал журналистом.

Дебютировал в качестве рассказчика (первые сборники “Край возле самого неба” и “Костровые новых городов” вышли в 1966 году). Первым произведением, принёсшим ему известность, стала повесть “Деньги для Марии” (1967). Это история о том, как у деревенской продавщицы, исключительно по её торговой неопытности, обнаруживается крупная недостача, которую необходимо срочно возместить за три дня (иначе -- тюрьма). В.Солоухин однажды в связи с этим сюжетом вспоминал эпизод из некрасовской поэмы “Кому на Руси жить хорошо”, где старому солдату, чтобы он смог поехать в Питер хлопотать о своём “пенционе” -- “Все дали: по копеечке, // По грошу, на тарелочках // Рублишко набрался...” Так некогда поступали “всем миром” -- теперь же, сто лет спустя, картина уже иная: большинство жителей уклоняются от помощи своей попавшей в беду односельчанке, несмотря на вроде бы сочувственное к ней отношение...

Человек на границе жизни и смерти -- тема, особенно занимающая Распутина. Две героини его повестей -- старые Анна из “Последнего срока” (1970) и Дарья из “Прощания с Матёрой” (1976) -- готовятся встретить свою смерть спокойно, достойно, с осознанием выполненного земного долга. Обе не просто не боятся -- торопят её, ибо уверены, что жизнь человека имеет смысл только тогда, когда он живёт ради дела, ради близких; осознавать себя существами бесполезными для них -- мука.
Между этими произведениями, в 1974 году, Распутиным была создана повесть “Живи и помни” -- едва ли не самая знаменитая, принёсшая Государственную премию СССР, многократно переизданная и переведённая на многие языки. Сюжет о дезертире, сбежавшем во время войны из госпиталя и вынужденном скрываться возле своей деревни, был необычен для советской литературы, где такого персонажа полагалось бы “с порога” заклеймить презрением и ненавистью, тогда как автор пытался понять этого человека и даже проявить к нему сочувствие. Однако на первый план вышел образ его жены Настёны -- женщины жертвенной, чистой, совестливой, которая, разрываясь между любовью и долгом, всепрощением и осознанием вины своего мужа, кончает с собой -- хотя, по словам самого автора, он по логике вещей “...надеялся, что как раз... покончит с собой Андрей Гуськов, муж Настёны”.

Ещё одна известная повесть -- “Пожар” (1985) рассказывает о происшествии в “посёлке бивуачного типа”, каковых предостаточно в нашей стране. Большая часть обитателей этого посёлка -- люди “перекати-поле”, разрушители-“архаровцы”, лишённые укоренённости и созидательного начала. Это они не пытаются тушить возникший пожар, а лишь радуются возможности под шумок растащить всё, что попадает под руку. Многими впоследствии “Пожар” воспринимался как пророчество писателя о грядущих событиях, произошедших в стране (от Чернобыля, случившегося год спустя, до перестроечных процессов, завершившихся распадом существовавшего государства).

Как и Евгений Носов, Распутин работает в немногих жанрах.
..” (1988--1991), посвящённых истории, этнографии, современному состоянию этого грандиозного российского края.

Особенность художественного мира писателя критик И.Дедков определил так: “В героях Распутина и в нём самом есть поэтическое чувство жизни, противостоящее низменному, натуральному её восприятию и изображению”.

Последние рассказы Распутина -- “Новая профессия” (1998), “Изба” (1999), -- как и его публицистические выступления, вызывают неоднозначную реакцию критиков. Один из таковых заявил следующее: “Говорить о Распутине теперешнем -- значит его обижать, но обижать Распутина теперешнего -- значит обижать себя тогдашнего, с нетерпением ждавшего каждой новой повести... а вдруг и тогда все мы обольщались, идеализировали, прощали всё за сам симпатичный порыв к правде, за стремление напомнить -- на фоне плоского официального оптимизма -- о возможности высокого, то есть трагического отношения к жизни?” (А.Агеев). Однако, как представляется, большинство серьёзных читателей скорее бы подписались под словами другого критика: “...в нынешней литературе есть имена несомненные, без которых представить её уже не сможем ни мы, ни потомки. Одно из таких имён -- Валентин Григорьевич Распутин” (И.Панкеев).