«Народный глас в творчестве Н. С. Лескова»
Сочинение
Глубоко веруя в духовную силу народа, Лесков тем не менее был далек от его идеализации и от сотворения кумиров. Писатель свою позицию объяснял тем, что он \"изучал народ не но разговорам с петербургскими извозчиками\", а \"вырос в народе\" и что ему \"не пристало ни поднимать народ на ходули, ни класть его себе под ноги\".
Подтверждением писательской объективности может служить \"Сказ о тульском косом Левше и стальной блохе\", оцененный в свое время критикой как \"набор шутовских выражений в стиле безобразного юродства\".
В отличие от других сказовых произведений Лескова рассказчик из народной среды не имеет конкретных черт. Этот аноним и выступает от лица неопределенного множества как его своеобразный рупор. В народе всегда бытуют разнообразные толки, передаваемые из уст в уста и обрастающие в процессе такой передачи всевозможными домыслами, предположениями, новыми подробностями.
Легенда творится народом, и такой свободно сотворенной, воплощающей \"народный глас\" она и предстает в \"Левше\".
При всем внешнем простодушии повествования рассказ Лескова имеет \"двойное дно\". Воплощая народные представления о русских самодержцах, военачальниках, о людях другой нации, о себе самих, простодушный рассказчик знать ничего не знает, что думает о том же самом создавший его автор. Но лесковская \"тайнопись\" позволяет отчетливо услышать и авторский голос. И голос этот говорит, что властители отчуж-дены от народа, пренебрегают своим долгом перед ним, что правители эти привыкли к власти, которую не надо оправдывать наличием собственных достоинств, что не верховная власть озабочена честью и судьбой на-. ции, а простые тульские мужики. Они-то берегут честь и славу России и составляют ее надежду. Однако автор не скрывает, что тульские мастера, сумевшие подковать английскую блоху, в сущности, испортили механическую игрушку, потому что \"в науках не зашлись\", что они, \"лишенные возможности делать историю, творили анекдоты\".
\"Истинно русский человек\" то посрамляет иноземцев, то оказывается в зависимости от их \"системы\". Находя общечеловеческое в жизни разных народов и стремясь постичь настоящее и будущее России в связи с ходом исторических процессов в Европе, Лесков вместе с тем отчетливо сознает своеобразие своей страны. При этом он не впадает в крайности западничества и славянофильства, а удерживается на позиции объективного художнического исследования. Как удается \"насквозь русскому\" писателю и человеку, страстно любившему Россию и свой народ, найти меру такой объективности? Ответ в самом творчестве Лескова.
Тульский Левша, несмотря на все посулы англичан, остается верен своей неблагодарной, но милой сердцу родине. Другой же лесковскип герой - Иван Никитич Сипачев не оправдал упований своей родни и неожиданно для всех (и в первую очередь для себя) умер \"немцем\". История \"онемечивания\" \"истинно русского человека\" выглядит поначалу комически. Однако по мере развертывания повествования автор приобщает читателя к очень серьезным размышлениям о воинствующем пруссачестве, о его постоянном стремлении к германизации соседних народов. Злободневная во времена Лескова проблема эта с небывалой остротой встанет перед людьми XX века.
Рассказы и повести, написанные в пору художнической зрелости Н. С. Лескова, дают достаточно полное представление обо всем его творчестве. Разные и о разном, они объединены \"думой о судьбе России\". Россия является здесь многоликой, в сложном переплетении противоречий, \"убогой и обильной\", \"могучей и бессильной\" одновременно. Во всех проявлениях национальной жизни, ее мелочах и анекдотах Лесков ищет \"сердцевину целого\". И находит ее чаще всего в чудаках и бедоносцах, как бы перекликаясь с Достоевским, писавшим в \"Братьях Карамазовых\", что чудак \"не всегда частность и обособление, а, напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи - все каким-либо наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались\".
Герой рассказа \"Несмертельный Голован\" - один из таких чудаков. \"Несмертелыюсть\" простому смертному приписана народной молвой. Однако вопреки легенде уже в первой главке рассказа описана смерть Голована во всей ее неотвратимости и реальности: он \"погиб во время так называемого в г. Орле \"большого пожара\", утонув в кипящей ямине...\" Противопоставляя легенде объективные факты, срывая мистические покровы с мифа о \"несмертельности\" героя, повествователь предлагает читателю задуматься над загадкой, имеющей общечеловеческое значение. Почему простой смертный иногда становится легендарным героем, в силу каких причин \"часть его большая, от тлена убежав\", продолжает \"жить в благодарной памяти\"? Державинская цитата в тексте от повествователя вызывает дополнительные ассоциации с Горацием и пушкинским \"Памятником\", и тем самым рассказу о простом мужике сразу же придается масштабность и философичность.
Первый намек на разгадку тайны, постоянно \"густевшей\" вокруг Голована, несмотря на предельную чистоту и открытость его жизни, содержит небольшое уточнение: в \"кипящую ямину\" Голован попал, \"спасая чью-то жизнь или чье-то добро\". Каждая новая главка рассказа вносит свою долю в расшифровку художественного смысла понятия \"несмертельный\". И в итоге оказывается, что не посещающий церковь, \"сумнительный в вере\" Голован является истинным христианином и действительно принадлежит \"храму творца-вседержителя\", находясь в родстве со всем миром. Строя свою жизнь по законам собственной совести, этот простой русский мужик достигает предельных нравственных высот, и именно ему дано познать \"совершенную любовь\".
\"Тайна\" Голована у всех перед глазами, но ее разгадка не становится достоянием молвы. Молва приписывает ему единственный \"грех\" - связь с чужой женой. На самом же деле Голован и Павлагея, многие годы живя под одной крышей и бесконечно любя друг друга, так и не смогли соединиться. Они так и не позволили себе переступить через другого человека, пусть самого \"пустотного и вредного\" - спившегося и опустившегося мужа Павлы, которого все остальные считали пропавшим.
Легенда, творимая народом, тем не менее оказалась причастна истине. Во всеобщем тяготении к чуду проявляется потребность самой жизни в высоком, потребность, которая удовлетворяется только бескорыстным и от сердца идущим служением добру. Чудо в лесковском мире всегда идет об руку с жизненной практикой, потому что условием возникновения чудесного является у писателя человеческое деяние, совершаемое \"не по службе, а по душе\".
Подтверждением писательской объективности может служить \"Сказ о тульском косом Левше и стальной блохе\", оцененный в свое время критикой как \"набор шутовских выражений в стиле безобразного юродства\".
В отличие от других сказовых произведений Лескова рассказчик из народной среды не имеет конкретных черт. Этот аноним и выступает от лица неопределенного множества как его своеобразный рупор. В народе всегда бытуют разнообразные толки, передаваемые из уст в уста и обрастающие в процессе такой передачи всевозможными домыслами, предположениями, новыми подробностями.
Легенда творится народом, и такой свободно сотворенной, воплощающей \"народный глас\" она и предстает в \"Левше\".
При всем внешнем простодушии повествования рассказ Лескова имеет \"двойное дно\". Воплощая народные представления о русских самодержцах, военачальниках, о людях другой нации, о себе самих, простодушный рассказчик знать ничего не знает, что думает о том же самом создавший его автор. Но лесковская \"тайнопись\" позволяет отчетливо услышать и авторский голос. И голос этот говорит, что властители отчуж-дены от народа, пренебрегают своим долгом перед ним, что правители эти привыкли к власти, которую не надо оправдывать наличием собственных достоинств, что не верховная власть озабочена честью и судьбой на-. ции, а простые тульские мужики. Они-то берегут честь и славу России и составляют ее надежду. Однако автор не скрывает, что тульские мастера, сумевшие подковать английскую блоху, в сущности, испортили механическую игрушку, потому что \"в науках не зашлись\", что они, \"лишенные возможности делать историю, творили анекдоты\".
\"Истинно русский человек\" то посрамляет иноземцев, то оказывается в зависимости от их \"системы\". Находя общечеловеческое в жизни разных народов и стремясь постичь настоящее и будущее России в связи с ходом исторических процессов в Европе, Лесков вместе с тем отчетливо сознает своеобразие своей страны. При этом он не впадает в крайности западничества и славянофильства, а удерживается на позиции объективного художнического исследования. Как удается \"насквозь русскому\" писателю и человеку, страстно любившему Россию и свой народ, найти меру такой объективности? Ответ в самом творчестве Лескова.
Тульский Левша, несмотря на все посулы англичан, остается верен своей неблагодарной, но милой сердцу родине. Другой же лесковскип герой - Иван Никитич Сипачев не оправдал упований своей родни и неожиданно для всех (и в первую очередь для себя) умер \"немцем\". История \"онемечивания\" \"истинно русского человека\" выглядит поначалу комически. Однако по мере развертывания повествования автор приобщает читателя к очень серьезным размышлениям о воинствующем пруссачестве, о его постоянном стремлении к германизации соседних народов. Злободневная во времена Лескова проблема эта с небывалой остротой встанет перед людьми XX века.
Рассказы и повести, написанные в пору художнической зрелости Н. С. Лескова, дают достаточно полное представление обо всем его творчестве. Разные и о разном, они объединены \"думой о судьбе России\". Россия является здесь многоликой, в сложном переплетении противоречий, \"убогой и обильной\", \"могучей и бессильной\" одновременно. Во всех проявлениях национальной жизни, ее мелочах и анекдотах Лесков ищет \"сердцевину целого\". И находит ее чаще всего в чудаках и бедоносцах, как бы перекликаясь с Достоевским, писавшим в \"Братьях Карамазовых\", что чудак \"не всегда частность и обособление, а, напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи - все каким-либо наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались\".
Герой рассказа \"Несмертельный Голован\" - один из таких чудаков. \"Несмертелыюсть\" простому смертному приписана народной молвой. Однако вопреки легенде уже в первой главке рассказа описана смерть Голована во всей ее неотвратимости и реальности: он \"погиб во время так называемого в г. Орле \"большого пожара\", утонув в кипящей ямине...\" Противопоставляя легенде объективные факты, срывая мистические покровы с мифа о \"несмертельности\" героя, повествователь предлагает читателю задуматься над загадкой, имеющей общечеловеческое значение. Почему простой смертный иногда становится легендарным героем, в силу каких причин \"часть его большая, от тлена убежав\", продолжает \"жить в благодарной памяти\"? Державинская цитата в тексте от повествователя вызывает дополнительные ассоциации с Горацием и пушкинским \"Памятником\", и тем самым рассказу о простом мужике сразу же придается масштабность и философичность.
Первый намек на разгадку тайны, постоянно \"густевшей\" вокруг Голована, несмотря на предельную чистоту и открытость его жизни, содержит небольшое уточнение: в \"кипящую ямину\" Голован попал, \"спасая чью-то жизнь или чье-то добро\". Каждая новая главка рассказа вносит свою долю в расшифровку художественного смысла понятия \"несмертельный\". И в итоге оказывается, что не посещающий церковь, \"сумнительный в вере\" Голован является истинным христианином и действительно принадлежит \"храму творца-вседержителя\", находясь в родстве со всем миром. Строя свою жизнь по законам собственной совести, этот простой русский мужик достигает предельных нравственных высот, и именно ему дано познать \"совершенную любовь\".
\"Тайна\" Голована у всех перед глазами, но ее разгадка не становится достоянием молвы. Молва приписывает ему единственный \"грех\" - связь с чужой женой. На самом же деле Голован и Павлагея, многие годы живя под одной крышей и бесконечно любя друг друга, так и не смогли соединиться. Они так и не позволили себе переступить через другого человека, пусть самого \"пустотного и вредного\" - спившегося и опустившегося мужа Павлы, которого все остальные считали пропавшим.
Легенда, творимая народом, тем не менее оказалась причастна истине. Во всеобщем тяготении к чуду проявляется потребность самой жизни в высоком, потребность, которая удовлетворяется только бескорыстным и от сердца идущим служением добру. Чудо в лесковском мире всегда идет об руку с жизненной практикой, потому что условием возникновения чудесного является у писателя человеческое деяние, совершаемое \"не по службе, а по душе\".