«Примеры сочинений по рассказам Л. Толстого на крестьянскую тему»
Сочинение
Герой автобиографического рассказа «Утро помещика» Дмитрий Нехлюдов искренне желает облегчить жизнь своих крестьян, но сталкивается с непониманием и неприятием любых его предложений. Главный конфликт произведения заключается и столкновении двух социальных психологии — помещичьей и крестьянской, примирение между которыми невозможно. Нехлюдов, остро ощущающий свою разобщенность с народным миром, иллюзорность всех своих планов и проектов, крах филантропических затей, не в состоянии разорвать этот замкнутый круг.
У него даже возникает желание «опроститься», он испытывает зависть к простоте и естественности жизни и сознания крестьян. Заканчивается рассказ многозначительной сценой: перед воображением Нехлюдова вдруг раскрывается вся Россия, он видит «золотые города, облитые ярким солнцем, и синее небо с частыми ввездами…». Показательно, что традиционные для русской классической литературы мотивы полета и дороги вызваны были у героя рассказа воспоминаниями о ямщике Илюшке — красивом, веселом, сильном парне.
* «Славно!» — шепчет себе Нехлюдов; и мысль: зачем он не Илюшка — тоже приходит ему».
Новаторство и мастерство Толстого в «Утре помещика», по определению Чернышевского, выражается в том, что он «передает не только внешнюю обстановку быта поселян, но, что гораздо важнее, их взгляд на вещи». Жизнь русской деревни передана в рассказе во всей ее сложности и противоречивости. Забитость и нищета русского мужика (достаточно вспомнить описание избы Ивана Чурисенка), максимально правдиво воссозданные в «Утре помещика», придавали рассказу социально-обличительный характер. Такая же тенденция свойственна и рассказу «Поликушка» (862), в котором глубоко раскрыта трагичность судьбы крепостного крестьянина.
Рассказ «Из записок князя Д. Нехлюдова. Люцерн» (1857) написан по живым впечатлениям первого заграничного путешествия Толстого. Герой рассказа посещает модный курорт Люцерн (Швейцария), он задумывается о губительном влиянии цивилизации на природу, об отсутствии подлинного общения между людьми. «Простое, первобытное чувство человека к человеку» вытесняется комфортом, тщеславием и корыстью. Обличительный пафос достигает особой силы в эпизодах, где рассказчик с душевной болью повествует о бедственном положении нищего музыканта, которому богатые люди не бросили ни единой монетки: «Отчего этот бесчеловечный факт, невозможный ни в какой деревне…— возмущается Д. Нехлюдов, за которым явно стоит автор,— возможен здесь, где цивилизация, свобода и равенство доведены до высшей степени?..» Однако в конце рассказа обличительный пафос заметно снижается, ибо Толстой провозглашает в финале веру в некий «всемирный дух», «вечные нравственные начала». отмечал, что уже в «Люцерне» проявился комплекс идей, связанный у Толстого с полным отрицанием цивилизации и возвеличиванием инстинктивных, блаженнейших, первобытных «потребностей добра в человеческой натуре».
Постоянное для писателя утверждение идеала простой, естественной жизни, единства человека и природы было положено в основу его рассказа «Три смерти» (1858). Идея произведения была раскрыта в одном из писем Толстого (от мая 1858 г.): «Моя мысль была: три существа умерли: барыня, мужик и дерево.— Барыня жалка и гадка, потому что лгала всю жизнь и лжет перед смертью. …Мужик умирает спокойно, именно потому, что он не христианин. Его религия другая, хотя он по обычаю и исполнял христианские обряды; его религия — природа, с которой он жил… Дерево умирает спокойно, честно и красиво. Красиво — потому что не лжет, не ломается, не боится, не жалеет». В рассказе отчетливо проявляется своеобразие этики и эстетики писателя, ставших основными для всего его последующего творчества. Он поэтизирует преимущественно стихийные и бессознательные начала. Прекрасно и мудро все естественное, связанное с природой, живущее по ее законам. Ложно и безобразно то, что нарушает эти законы, что искусственно и далеко от простых, «первобытных» чувств. На столкновении этих противоположных принципов построена повесть «Казаки».
У него даже возникает желание «опроститься», он испытывает зависть к простоте и естественности жизни и сознания крестьян. Заканчивается рассказ многозначительной сценой: перед воображением Нехлюдова вдруг раскрывается вся Россия, он видит «золотые города, облитые ярким солнцем, и синее небо с частыми ввездами…». Показательно, что традиционные для русской классической литературы мотивы полета и дороги вызваны были у героя рассказа воспоминаниями о ямщике Илюшке — красивом, веселом, сильном парне.
* «Славно!» — шепчет себе Нехлюдов; и мысль: зачем он не Илюшка — тоже приходит ему».
Новаторство и мастерство Толстого в «Утре помещика», по определению Чернышевского, выражается в том, что он «передает не только внешнюю обстановку быта поселян, но, что гораздо важнее, их взгляд на вещи». Жизнь русской деревни передана в рассказе во всей ее сложности и противоречивости. Забитость и нищета русского мужика (достаточно вспомнить описание избы Ивана Чурисенка), максимально правдиво воссозданные в «Утре помещика», придавали рассказу социально-обличительный характер. Такая же тенденция свойственна и рассказу «Поликушка» (862), в котором глубоко раскрыта трагичность судьбы крепостного крестьянина.
Рассказ «Из записок князя Д. Нехлюдова. Люцерн» (1857) написан по живым впечатлениям первого заграничного путешествия Толстого. Герой рассказа посещает модный курорт Люцерн (Швейцария), он задумывается о губительном влиянии цивилизации на природу, об отсутствии подлинного общения между людьми. «Простое, первобытное чувство человека к человеку» вытесняется комфортом, тщеславием и корыстью. Обличительный пафос достигает особой силы в эпизодах, где рассказчик с душевной болью повествует о бедственном положении нищего музыканта, которому богатые люди не бросили ни единой монетки: «Отчего этот бесчеловечный факт, невозможный ни в какой деревне…— возмущается Д. Нехлюдов, за которым явно стоит автор,— возможен здесь, где цивилизация, свобода и равенство доведены до высшей степени?..» Однако в конце рассказа обличительный пафос заметно снижается, ибо Толстой провозглашает в финале веру в некий «всемирный дух», «вечные нравственные начала». отмечал, что уже в «Люцерне» проявился комплекс идей, связанный у Толстого с полным отрицанием цивилизации и возвеличиванием инстинктивных, блаженнейших, первобытных «потребностей добра в человеческой натуре».
Постоянное для писателя утверждение идеала простой, естественной жизни, единства человека и природы было положено в основу его рассказа «Три смерти» (1858). Идея произведения была раскрыта в одном из писем Толстого (от мая 1858 г.): «Моя мысль была: три существа умерли: барыня, мужик и дерево.— Барыня жалка и гадка, потому что лгала всю жизнь и лжет перед смертью. …Мужик умирает спокойно, именно потому, что он не христианин. Его религия другая, хотя он по обычаю и исполнял христианские обряды; его религия — природа, с которой он жил… Дерево умирает спокойно, честно и красиво. Красиво — потому что не лжет, не ломается, не боится, не жалеет». В рассказе отчетливо проявляется своеобразие этики и эстетики писателя, ставших основными для всего его последующего творчества. Он поэтизирует преимущественно стихийные и бессознательные начала. Прекрасно и мудро все естественное, связанное с природой, живущее по ее законам. Ложно и безобразно то, что нарушает эти законы, что искусственно и далеко от простых, «первобытных» чувств. На столкновении этих противоположных принципов построена повесть «Казаки».