«Критическое освещение жизни у Толстого»
Сочинение
В отличие от Тургенева и Достоевского, Л. Толстой в начальный период своего творчества не испытал значительного влияния Гоголя. Темы и образы гоголевских произведений не получили непосредственного отражения и продолжения в творчестве Толстого. На первый взгляд линии соприкосновения между этими двумя великими художниками мало заметны. Кажется, что очень трудно говорить о наследовании и развитии автором «Войны и мира», «Анны Карениной», «Воскресения» гоголевских традиций. Однако это вовсе не так. Живую связь между творчеством Толстого и Гоголя хорошо почувствовал Некрасов, оценивая один из севастопольских рассказов — «Севастополь в мае». В письме к Толстому 2 сентября 1855 года Некрасов писал по поводу этого произведения: «Не хочу говорить, как высоко я ставлю эту статью и вообще направление Вашего таланта и то, чем он вообще силен и нов. Это именно то, что нужно теперь русскому обществу: правда — правда, которой со смертию Гоголя так мало осталось в русской литературе. Вы правы, дорожа всего более этою стороною в Вашем даровании». И само направление таланта Толстого, и то воплощение правды, которое дано в севастопольских рассказах, Некрасов соединял с гоголевскими традициями. Приблизительно в это же время Тургенев писал о Толстом одному из своих корреспондентов: «Вот наконец преемник Гоголя — нисколько на него не похожий, как оно и следовало».
Будучи непримиримым противником романтической «красивости», Толстой изображает жизнь, отказываясь от всякой ее идеализации. Избегая ложного пафоса, писатель замечательно нарисовал в севастопольских рассказах народ, простых людей, которые проявляют себя подлинными героями. И в отрицании ложной эффектности, и в утверждении жизненно правдивого «будничного», которое заключает в себе великое, возвышенное, мы ощущаем живую перекличку с гоголевским творчеством. Вместе с описанием простых и мужественных солдат, настоящего героизма, лишенного и тени крикливости, Толстой развенчивает фальшивую позу, стремление казаться героями при отсутствии для этого каких-либо оснований — эту характерную черту офицеров, принадлежавших к аристократическим кругам. «Однако не пойти ли мне на эту вылазку?— сказал князь Гальцин после минутного молчания, содрогаясь при одной мысли быть там во время такой страшной канонады, и с наслаждением думая о том, что его ни в каком случае не могут послать туда ночью».
Толстой показывает в севастопольских рассказах лжепатриотизм аристократии, ее равнодушие к судьбам простых людей, народа; писатель развенчивает ту официальную ложь, которой окутываются реальные интересы и стремления командующей знати. «Калугин, князь Гальцин и какой-то полковник ходили под руку около павильона и говорили о вчерашнем дне. Главной путеводительной нитью разговора, как это всегда бывает в подобных случаях, было не самое дело, а то участие, которое принимал, и храбрость, которую выказал рассказывающий в деле. Лица и звук голосов их имели серьезное, почти печальное выражение, как будто потери вчерашнего дня сильно трогали и огорчали каждого; но сказать по правде, так как никто из них не потерял очень близкого человека (да бывают ли в военном быту очень близкие люди?), это выражение печали было выражение официальное, которое они только считали обязанностью выказывать. Напротив, Калугин и полковник были готовы каждый день видеть такое дело с тем, чтобы только каждый раз получать золотую саблю генерал-майора...»
Определяя сущность своего отношения к жизни, Толстой писал: «Герой его (рассказа) тот, кого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен — правда». В качестве характерной особенности творчества Л. Толстого Горький отмечал «самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок». Это замечательное определение художественного метода Л. Толстого с особой ясностью раскрывает нам преемственную связь его творчества с творчеством Гоголя. Выступая непримиримым противником идеализации действительности, Толстой неоднократно подчеркивал, что он изображает обыкновенную жизнь, обыкновенных людей. «История Масловой была очень обыкновенной историей», «прошедшая история жизни Ивана Ильича была самая простая и обыкновенная и самая ужасная». «Обыкновенное» в понимании Толстого включало в себя не только «прозу жизни», но и ее поэзию, не только низменное и «заурядное», но и яркие проявления человеческой личности.
В различных своих произведениях Л. Толстой развенчивает полную лицемерия, нравственно уродливую жизнь правящих классов. Писатель срывает маски благородства и гуманности, духовного величия и забот об общественном благе, маски безупречной морали и высокой культуры, рисуя истинный облик людей, считавших себя цветом нации. Снимая покров внешней импозантности, Толстой отражал нравственную развращенность, царившую в среде властителей мира, их жестокость, подавление всего живого и человеческого, унылую стандартизированность отношений, поступков, мыслей, казенное бездушие.
Будучи непримиримым противником романтической «красивости», Толстой изображает жизнь, отказываясь от всякой ее идеализации. Избегая ложного пафоса, писатель замечательно нарисовал в севастопольских рассказах народ, простых людей, которые проявляют себя подлинными героями. И в отрицании ложной эффектности, и в утверждении жизненно правдивого «будничного», которое заключает в себе великое, возвышенное, мы ощущаем живую перекличку с гоголевским творчеством. Вместе с описанием простых и мужественных солдат, настоящего героизма, лишенного и тени крикливости, Толстой развенчивает фальшивую позу, стремление казаться героями при отсутствии для этого каких-либо оснований — эту характерную черту офицеров, принадлежавших к аристократическим кругам. «Однако не пойти ли мне на эту вылазку?— сказал князь Гальцин после минутного молчания, содрогаясь при одной мысли быть там во время такой страшной канонады, и с наслаждением думая о том, что его ни в каком случае не могут послать туда ночью».
Толстой показывает в севастопольских рассказах лжепатриотизм аристократии, ее равнодушие к судьбам простых людей, народа; писатель развенчивает ту официальную ложь, которой окутываются реальные интересы и стремления командующей знати. «Калугин, князь Гальцин и какой-то полковник ходили под руку около павильона и говорили о вчерашнем дне. Главной путеводительной нитью разговора, как это всегда бывает в подобных случаях, было не самое дело, а то участие, которое принимал, и храбрость, которую выказал рассказывающий в деле. Лица и звук голосов их имели серьезное, почти печальное выражение, как будто потери вчерашнего дня сильно трогали и огорчали каждого; но сказать по правде, так как никто из них не потерял очень близкого человека (да бывают ли в военном быту очень близкие люди?), это выражение печали было выражение официальное, которое они только считали обязанностью выказывать. Напротив, Калугин и полковник были готовы каждый день видеть такое дело с тем, чтобы только каждый раз получать золотую саблю генерал-майора...»
Определяя сущность своего отношения к жизни, Толстой писал: «Герой его (рассказа) тот, кого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен — правда». В качестве характерной особенности творчества Л. Толстого Горький отмечал «самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок». Это замечательное определение художественного метода Л. Толстого с особой ясностью раскрывает нам преемственную связь его творчества с творчеством Гоголя. Выступая непримиримым противником идеализации действительности, Толстой неоднократно подчеркивал, что он изображает обыкновенную жизнь, обыкновенных людей. «История Масловой была очень обыкновенной историей», «прошедшая история жизни Ивана Ильича была самая простая и обыкновенная и самая ужасная». «Обыкновенное» в понимании Толстого включало в себя не только «прозу жизни», но и ее поэзию, не только низменное и «заурядное», но и яркие проявления человеческой личности.
В различных своих произведениях Л. Толстой развенчивает полную лицемерия, нравственно уродливую жизнь правящих классов. Писатель срывает маски благородства и гуманности, духовного величия и забот об общественном благе, маски безупречной морали и высокой культуры, рисуя истинный облик людей, считавших себя цветом нации. Снимая покров внешней импозантности, Толстой отражал нравственную развращенность, царившую в среде властителей мира, их жестокость, подавление всего живого и человеческого, унылую стандартизированность отношений, поступков, мыслей, казенное бездушие.