«Лирический герой пушкинского цикла»

В пушкиноведении неоднократно отмечалось, что на рубеже 1830-х гг.
творчество Пушкина приобретает новое качество, которое в полной мере
обнаруживается во время Болдинской осени 1830 г., когда — на протяжении
двух месяцев — из-под пера поэта выходит целая библиотека произведений.
Впрочем, некоторые из них (вторая часть «Евгения Онегина», «Маленькие
трагедии», сказки) явились воплощением замыслов предыдущих лет, что само но
себе позволяет отодвинуть границу исследуемого периода к более ранним
годам.

Нам представляется, что новый поворот творческого развития Пушкина
достаточно четко обозначился в 1828 г. Этот год был заметной вехой не
только во внешней, но и во внутренней,духовной биографии поэта. В августе
1827 г., завершая первую часть «Евгения Онегина», Пушкин скажет:

Познал я глас иных желаний.
Познал я новую
печаль:
Для первых лет мне упований,
А старой мне
печали жаль.

Пушкинская поэзия схватывала само течение жизни. противоречивой, но не
беспросветно-мрачной. Показательно в этом отношении стихотворение
«Царскосельская статуя», в которой «дельвиговское» начало вполне очевидно:
здесь его любимый размер, его умение накинуть на современность покровы
древности, свойственная ему пластическая скульптурность стиха. И все же это
не имитация чужого стиля, а его пушкинское свободное усвоение:

Урну с водой уронив, об утес ее
дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой:
Дева. над вечной струси, вечно печальна сидит.

Пушкин, всегда чрезвычайно внимательно относившийся к сближениям дат, не
мог пройти мимо указанного совпадения: оно подчеркнуто параллелизмом двух
строф. Однако странное сближение позволяет Пушкину острее почувствовать
сущностное несходство двух исторических событий, в отличие от других
современников, впрямую уподоблявших поход Олега и русско-турецкую войну
1828—1829 гг. Жанр сказки в творчестве Пушкина крайне разнообразен. На
рубеже 1820-х гг. он обращается к жанрам богатырской сказки-поэмы. Пушкина
начала 1830-х гг. сказка — не только традиционный народно-поэтический
сюжет, но, в определенном смысле, своеобразный угол зрения на
действительность. Фантастический элемент в пушкинских сказках определяет
торжество нравственного идеала, подчас недостижимого и реальной
действительности, но — в соответствии с народной моралью — в принципе
необоримого.

Пушкинское творчество рубежа 1830-х гг. вбирает в себя
отсвет обеих обозначенных здесь сторон жизни и тем самым — чем дальше, тем
все в большей мере — приобретает тревожную, трагедийную направленность.
Роман завершен Пушкиным в 1831 г., когда была выстроена новая композиция
заключительной главы и всего произведения (в составе восьми глав). Более
лаконичными, но и более лиричными становятся теперь первые строфы,
посвященные царскосельским юношеским впечатлениям. Из «Путешествия Онегина»
сюда переносятся четыре строфы, содержащие сочувственное противопоставление
Онегина «среднему» светскому человеку и сближающие Онегина с Чацким («Он
возвратился и попал, как Чацкий, с корабля на бал»). В Царском Селе
дописано несколько строф. Написанное 5 октября 1831 г. «Письмо Онегина к
Татьяне» подчеркнуло зеркальную композицию романа. Фабула романа
обрывается весной 1825 г. Не забудем, что, мысленно продолжая судьбу
Онегина, Пушкин пред- полагал, что он способен на героическую гибель.
Окончание романа «Евгений Онегин» дорого далось Пушкину, потребовало от
него высшего напряжения творческих сил. Нельзя не заметить, что в 1831—1832
гг. в творчестве Пушкина наступает своего рода пауза: в эти годы написана
лишь «Сказка о царе Салтане» и несколько стихотворений. Историзм
творческого метода Пушкина в 1830-е гг. приобретает новое качество. При
относительном затишье в сфере художественного творчества поражает
грандиозность пушкинских замыслов исторических сочинений 1831—1832 гг.:
история французской революции, история Украины, история Петра 1.
Болдинская осень, по своему значению в творческой биографии Пушкина не
уступающая более знаменитой, первой. Лирическая исповедь этой поры — не
опубликованное при жизни поэта стихотворение «Осень».

Первые октавы,
развившиеся в 1830 г. в Болдине в поэму «Домик в Коломне», написаны
Пушкиным несколько ранее. Известен черновой автограф строк, тесно связанных
тематически с началом болдинской поэмы. В «Домике в Коломне» Пушкин
осваивал качественно иную — повествовательную — октаву. Вместо единой
синтаксической конструкции, обнимающей всю строфу.Во время Болдинской
осени Пушкин набросал заметку о «Графе Нулине»: «В конце 1825 года
находился я в де-ревне. В бумагах Пушкина сохранилась выполненная им
обложка к циклу болдинских пьес 1830 г., на которой одно за другим было
намечено несколько названий: «Драматические сцены», «Драматические очерки»,
«Драматические изучения» и, наконец, «Опыт драматических изучении».
Продолжая «опыт драматических изучений», следующую пьесу цикла Пушкин
открывает эпиграфом из «Дон-Жуана», оперы Моцарта: «Л е порелл о: О
любезнейшая статуя командора! В начале 1828 г.(т. е. в тот год, когда
Пушкин записал ст-роки из «Каменного гостя» в альбом М. Шимановской) в
черновом варианте строфы XI главы седьмой «Евгения Онегина», где речь идет
о замужестве Ольги, в том же ключе вспоминается Ленский: . . . из могилы
Не вышла в сей печальный день Его ревнующая Тень, И в поздний час, Гимену
милый, Не испугали молодых Следы явлений гробовых
.Среди произведений
Пушкина «Анджело» стоит особняком,

Жанр его в пушкинском творчестве не
имеет аналогии. «Анджело» переделка шекспировской комедии, и сравнение с
нею помогает выявить оригинальность пушкинской трактовки классического
сюжета. Пушкин — в отличие от Вольтера — тщательно прорабатывает
характеры своих героев, хотя и подчиняет их одной доминирующей черте.
Таковы «предобрый, старый Дук»; «Луцио, гуляка беззаботный. В седьмом
томе «Истории государства Российского» Пушкин обратил внимание на следующее
рассуждение Карамзина: «Два государя, Иоанн и Василий, умели навеки решить
судьбу нашего Правления и сделать Самодержавие как бы необходимою
принадлежностию России, единственною основою целости ее, силы,
благоденствия. В исследовательской литературе я почти не нахожу работ, в
которых «Песни западных славян» были бы поставлены в контекст творчества
Пушкина 1830-х гг. и осмыслены как целостное пушкинское произведение.


Просветительское представление о разумных тенденциях исторического процесса
было сохранено Пушкиным на протяжении всего его творчества, но на рубеже
1830-х гг. он все с большей тревогой приглядывался к отзывающимся в
повседневной, частной жизни современников результатам исторических событий,
постигая сложную диалектику исторического движения, В этом отношении по
общей своей мысли «Песни. . .» развивают в своеобразной форме те же идеи,
которые воплощены в «Пиковой даме» и в «Медном всаднике».